Ярмарка безумия. Александр Звягинцев

Алексеевна, ну чего вы убиваетесь-то так? Ну, дачу отняли… Так что, вам жить негде? Люди есть, которые всю жизнь без дач живут… Я же вам говорила: приватизировать надо, сейчас все приватизируют. Не послушали вы меня.

      – Не разрешили нам, Нюра, не дали.

      Нюра помолчала, осуждающе поджав губы.

      – Выходит, кто-то на нее уже глаз положил, кому-то ее отписали. Тут так просто теперь ничего не делают. Или начальству, или нужному человеку, или – за деньги.

      Виктория Алексеевна, сбитая с толку новыми обстоятельствами, которые открыла ей Нюра, молчала. Известие, что с дачи их выгоняют не потому, что так положено, а потому, что есть люди, которые этого хотят и добиваются, почему-то ужасно поразило ее.

      – А хорошо, что у вас статуя Николая Николаевича есть, – заметив ее смятенность, утешительно сказала Нюра. – Память какая-никакая…

      – Статуя? – удивилась Виктория Алексеевна. – Какая статуя?

      – Ну, белая такая, большая. Целый памятник.

      – А-а, бюст…

      – Он в квартире-то у вас поместится?

      – Да вот не знаем… Для квартиры он вроде великоват… – стала чуть ли не извиняться Виктория Алексеевна.

      – Но ведь не выбрасывать же такую вещь? – строго осведомилась Нюра. И посмотрела на Викторию Алексеевну подозрительно.

      Та моментально смутилась и принялась оправдываться:

      – Ну, конечно, что вы! Мы вот и сами… думаем…

      – А чего тут думать? Не выбрасывать же. Ну, пошла я…

      Оставшись одна, Виктория Алексеевна какое-то время неприкаянно ходила по комнате, а потом подошла к большому стенному шкафу и, решительно вздохнув, распахнула дверцу. Из темной глубины на нее уставился пустыми глазами громадный белый бюст пожилого мужчины. Выглядел он нелепо и жутко одновременно.

      Виктория Алексеевна смотрела на него как завороженная.

      Тут в комнату вошел Андрей. Увидев мать перед шкафом, он тяжело вздохнул.

      – Так я и знал! – пробормотал он.

      Не отводя взгляда от бюста, Виктория Алексеевна задумчиво произнесла:

      – Представляешь, оказывается, нас так срочно выгоняют отсюда, потому что наш дом уже кому-то отдали! Мне Нюра сказала.

      – Ну и что! – отмахнулся Андрей. – Мало ли мерзавцев и сволочей?! О каждом думать! Дом могли продать какому-нибудь олигарху! Хотя для олигарха это халупа! Ну да снесет и построит на этом месте замок с башенками. Плевать!

      – Снесет… – завороженно повторила Виктория Алексеевна. – А знаешь, пусть лучше снесет! Мне так будет легче. И вообще, мне теперь здесь жутко как-то… Ты не веришь, что за нами кто-то следит, а я чувствую. Чувствую! Я уверена, что в вещах кто-то копался в наше отсутствие. Все перевернуто.

      – Как ты могла это заметить в нынешнем бардаке? – скривился Андрей.

      Но Виктория Алексеевна не слышала сына, погруженная в свои страхи.

      – Я только не могу понять, что они ищут? Зачем? Что им от нас надо?

      Андрей досадливо поморщился.

      – Господи,