Ярмарка безумия. Александр Звягинцев

не обратив на это никакого внимания, подошла к столу и, по-хозяйски оглядев его, взяла пирожок и принялась жевать.

      – Бабулины пирожки! Поэма экстаза! Секрет изготовления никому не известен и хранится в глубочайшей тайне. Любимый вкус моего детства!

      А потом резко спросила Андрея:

      – Ты помнишь дело Ампилогова?

      Андрей непонимающе посмотрел на нее.

      – Ну, того самого… Академика и депутата в одном лице, которого якобы жена убила ночью?

      – Почему якобы?

      – А ты что же, уверен, что она могла вот так взять и пристрелить ночью мужа, с которым прожила больше двадцати лет? Ты, из районных либералов самый главный либерал? Ты должен быть убежденным, что тут не обошлось без секретных служб и происков КГБ. Ты должен считать, что во всем виновата чекистская власть!

      – Что ты несешь! – поморщился Андрей. – Что касается жены Ампилогова… Ты ее не знаешь, а судишь.

      – Расскажи, – невозмутимо предложила Гланька.

      – Зачем тебе?

      – Интересно.

      – Нашла забаву!

      Андрей помолчал, потом нехотя стал рассказывать:

      – Собственно, я тоже знал ее мало. Они пару раз были тут в гостях. Я помню только, что осталось такое странное ощущение: от нее можно ждать чего угодно. Есть такие люди, чувствуешь, что, если на них накатит, они с собой не совладают. А когда накатит? Из-за чего? Никто сказать не может.

      – До такой степени непредсказуемая, что не испугается взять пистолет и хладнокровно выстрелить в голову спящему мужу? – уточнила Гланька.

      – Откуда нам знать, что там у нее в голове происходит? Что она чувствует?

      И тут в дверях неожиданно опять возникла Нюра. Она молча посмотрела на всех, привычным усталым движением опустила платок с головы на плечи, поздоровалась.

      – Нюра, ты? – как-то чрезмерно оживленно вскричал Андрей, судя по всему уже изрядно утомленный бессмысленной перепалкой с дочерью. – Здорово!

      Гланька, не переставая жевать, только помахала в знак приветствия рукой.

      – Как жизнь-то, Нюр? Я тебя столько не видел!

      – Жизнь? – рассеянно переспросила Нюра, которая вернулась явно с какой-то целью. – Как у всех. Хлеб жуем, пока зубы целы. Уже богу спасибо.

      – Нюра, а ты Ампилоговых хорошо знала? – сразу вцепилась в нее Гланька. – Ты веришь, что его жена застрелила?

      – А тут верь не верь, правды все равно не узнаешь. У нас тут разное говорили…

      – Да ладно вам, нашли о чем говорить! – вмешался Андрей. – Нюра, ты лучше расскажи, как дочь?.. Девушка Вера, моя первая настоящая любовь! Среди лесов и полей, под трели соловья!..

      – Папаша! – укоризненно произнесла Гланька, скорчив насмешливую гримасу. – При родной дочери!

      – А, подумаешь! – легкомысленно махнул рукой Андрей. – Что такого? Это было в столь далекие уже времена… Когда тебя еще и на свете не было… Нюра, а помнишь, как ты нас с ней гоняла?

      – Память пока не отшибло.

      – Все пальцем грозила: «Учти, Андрей, я не погляжу, что ты сын