Принуждение к любви. Александр Звягинцев

удивился я.

      Улыбка Бегемота перешла в индюшачий клекот, заменявший ему смех.

      – А может, он думает, что у знаменитых баб между ног все не так устроено? – пропыхтел он.

      – Поперек, что ли? – хмыкнул я.

      И тут же пожалел о своих словах. Не хватало мне еще с Бегемотом обсуждать такие темы – потом стошнит.

      Зато Бегемот чуть не задохнулся от счастья.

      – Поперек, – задыхался он. – Поперек! Подожди, а это как?

      – Ладно, хватит пошлостей, – сурово сказал я, все еще злясь на себя за то, что пошел на поводу у этого скота. Неужели на меня подействовало то, что он теперь начальник и я невольно пытаюсь ему соответствовать, если не сказать хуже? – Давай выкладывай, чего тебе надобно, старче?

      Видимо, я вложил в свой голос соответствующие чувства, потому что Бегемот сразу заткнулся. А потом посмотрел на меня оценивающе, и что-то жесткое и злое сверкнуло между его покатым лбом, заросшим кошачьим волосом чуть ли не до бровей, и пористыми, как целлюлитные бедра немолодой бабы, щеками.

      – Злой ты стал, Валентин, – вдруг печально протянул он. – Нехорошо. Ты раньше добрый был, в юности.

      – В юности я людей за решетку не сажал. Так что…

      – Ладно, проехали, – неожиданно четко сказал Бегемот. – Есть предложение. Босс тут раскинул мозгами и придумал такую штуку. Раз, говорит, у нас клуб для избранных, то должны быть люди, которым мы отказываем от членства в нашем клубе.

      – То есть?

      – То есть мы заводим рубрику «Список нежелательных лиц» или что-то вроде того и печатаем там соответствующие материалы на соответствующих людей. Типа: мы не хотим их видеть у нас потому и потому… А вести эту рубрику за очень хорошие бабки предлагается тебе.

      – Спасибо за высокое доверие, – хмыкнул я. И поинтересовался: – Ну и кто же будет составлять проскрипционные списки?

      – Я, – не моргнув глазом, сказал Бегемот.

      – Ой-ой-ой!

      – Ну, мы с тобой, – пожал плечами Бегемот. – Если для тебя это так важно.

      – А твой босс?

      – А он будет списки смотреть и ставить галочку красным карандашом рядом с фамилией, против которой он не возражает. Ну и что тут такого? А в вашей газетенке разве не так? А на телевидении не так? А везде не так? Ты лучше спроси, сколько я тебе денег положу.

      – Да я представляю.

      – Чего ты представляешь? А ты представляешь, что можно будет потом брать деньги, чтобы не печатать компромат? Ты представляешь, какие можно будет брать деньги?

      Тут я чуть не сказал ему, что в прокуратуре я мог брать такие деньги, которые ему, толстомордому обалдую, и не снились, но, слава богу, вовремя остановил себя. Не хватало еще перед Бегемотом выпендриваться.

      – Я сразу о тебе подумал, – осчастливил меня признанием Бегемот. – Ты же юрист, значит, знаешь, как подать материал, чтобы нас в суд не потащили. А потом у тебя с прокуратуры источники остались, связи. Тебе же это делать – как два пальца…

      Признаться,