Антикварщики. Кирилл Казанцев

и братом, дрался с ними, гоняли все вместе мамашу по дому. Жить в последние годы становилось куда легче. Перестал стоять над душой участковый, ныть о трудоустройстве и ответственности за хулиганство. Свободная страна: хочу работаю, а хочу гоп-стопничаю.

      Еще когда Пельмень решился на ленинградскую гастроль, он понял простую истину – заниматься преступным промыслом лучше не там, где живешь. Предпочтительнее другой район. А еще лучше – другая область. О других странах тогда никто не мечтал, но со временем добрался Пельмень до Польши. Чем он занимался в последнее время, милиции неизвестно. Доходили слухи, что разбоями по заказам – прибивался к разным группам. Вроде бы даже висит на нем труп. Больших денег Пельмень, похоже, не имел. Те, что имел, прогуливал и пропивал в кабаках. Однажды купил машину, правда, через неделю разбил ее и больше к собственным колесам не стремился. Дома бывал все меньше. Перебрался в город, где у него была любовь – Катька Соловьева. На квартиру к ней на улице Космонавтов он и привел нашу наружку.

      Надежда, что потом он встретится со своими подельниками, не оправдалась. Пельмень отправился на междугородний переговорный пункт. Кому он звонил – засечь не удалось. По обрывкам фраз, доносящихся из кабины, стало понятно, что беседа касается наших дел. После этого он пришел ко мне в номер с часами и получил деньги.

      Отсчитывал я ему пятидесятидолларовые купюры чуть ли не со слезами на глазах. Я бы с удовольствием вручил ему фальшивые, благо этого добра у нас в отделе завались – накрыли целую фабрику. Но нельзя. Все должно быть честно. Еще несколько лет назад на подобную операцию я бы и ста долларов не получил. Сейчас можно рассчитывать и на гораздо более серьезную, чем две с половиной тысячи «зеленых», сумму. И тысячу бумажек еще напишешь, потому что такие суммы даются из графы на оперрасходы только с визы заместителя министра внутренних дел Российской Федерации. И при условии, что они вернутся обратно с отличным результатом. Победителей не судят. А если провалимся? Такой скандал, такие разборки, что небеса содрогнутся.

      Я погладил часы. Хорошая вещь. С золотой цепочкой. Так и просится на мой фрак. Только фрака у меня нет. Не будет и таких часов.

      Я спрятал часы в «дипломат», поставил его в шкаф, сел в кресло против Пельменя и спросил:

      – Где хозяин твой?

      – Гы.

      – Что – гы?

      – Встретится он с тобой, не мандруй. Только ты того…

      – Чего того?

      – Про часики и медальон не брякни ему. А то не сведу.

      Новое что-то. Интересный поворот. Похоже, босс Пельменя понятия не имеет об этих вещах.

      – Договорились.

      – Клянешься?

      – Падлой буду.

      – Гы… Ты смотри, в поряде.

      – Сказал же. Слово – железо.

      – Позвоню тебе. Как там поют – жди меня, и я возвращусь.

      – Вернусь.

      – Гы…

* * *

      Сроду столько не ходил по кабакам, как сейчас. На протокольном языке это называется так: «праздно проводил