Уссурийская метелица. Исторический роман. Александр Миронов

заявил Б.Д.Пядышев, является не чем иным, как откровенной и заранее спланированной провокацией. Всеми действиями китайской группы руководил первый секретарь посольства КНР в СССР Мяо Цань. Цель этих хулиганских бесчинств состояла в том, чтобы попытаться нанести ущерб советско-китайским отношениям и дружбе народов Советского Союза и Китая».

      – А вот дальше, – продолжил читать Славка другую статью.

      «На Ярославский вокзал, чтобы уехать Пекинским поездом на родину, китайские студенты пришли с марлевыми наклейками и пятнами йода на лицах. Одна студентка явилась даже на костылях. Однако под йодом и наклейками не видно было признаков царапин, синяков, порезов или опухших мест».

      – Цирк!

      Юрий пиликал на баяне двумя пальцами: указательным и средним, изредка подключая к ним негнущиеся безымянный и мизинец. Особенно трудно ему давались аккорды, когда нужно было выполнять их всеми пальцами кисти. (До Армии пальцы были перерезаны ножом.) Когда-то он хорошо играл на гармошке, чуть позже, на баяне мог повеселить компанию, сыграть «цыганочку», «русскую», кое-какие вальсы, песни. После травмы «завязал» с музыкой и надолго, пока не понял, что, упражняясь на музыкальных инструментах, разрабатывает кисть. До этого использовал только эспандер. И добился некоторых успехов. Указательный палец стал сгибаться на всех фалангах, средний на втором, – это уже давало возможность крепче держать в руке круглые предметы, в том числе автомат, штык-нож.

      Но два нижних пальца едва сгибались на вторых фалангах, по клавишам баяна они ходили грубо, неловко, то, опаздывая надавить на нужные кнопки, то, запинаясь на них, отчего Юрий недовольно дергал уголком губ. «Я служу на границе…» Когда Потапов стал читать газету, он прекратил пиликать и с интересом уставился на дружка. К информации о том, что китайцы творят у себя в стране, а также в Польше, Чехословакии и даже в Америке, он относился с долей иронии, – напишут там, не видел сам, не верь ушам. Как-то не укладывалось в сознании поведения китайцев, что-то ребяческое в том прослеживалось, несерьезное.

      – А во, смотри, дальше… – продолжал Потапов.

      «…вслед за провокационными выходками китайских граждан в Москве началась новая волна бесчинств у здания советского посольства в Пекине. Организованные толпы хунвейбинов выкрикивают злобные и грязные ругательства в адрес советских людей. Несущие охрану посольства полицейские выкрикивают антисоветские лозунги вместе с толпой. Советские дипломаты, сотрудники посольства, журналисты, члены их семей, все советские люди, находящиеся в Пекине, соблюдают выдержку, спокойствие».

      – У них там что, крыша совсем съехала? – усмехнулся Морёнов.

      Но обменяться мнениями они не успели, в Ленкомнату вошёл дежурный.

      – Ага, ратаны, оба здесь. Собирайтесь друзья, и потеплее.

      – Товарищ старший сержант, мы выходные, – напомнил Потапов.

      – Знаю.

      – И куда? – спросил