Быть избранным. Сборник историй. Елена Татузова

а дети-то есть у тебя? – снова первым нарушил молчание священник.

      – Дак есть, конечно, дочка есть… и сын…

      – Тут живут или нет?

      – Так известно, где – в большом городе. Теперь только все туда и едут, за семь вёрст киселя хлебать. Едва оперятся, родителей бросают и – фьють! Только их и видали. Вот такие неблагодарные выросли… не нужны мы им с матерью оказались-то на старости лет… никому не нужны…

      – Так-таки и не нужны? Не приезжают, говоришь? Неблагодарные? А, может, они не от неблагодарности не приезжают вовсе, а от того, что ты с топором-то за ними по двору бегал?

      Василий побледнел и засуетился. Кепка в его руках все больше превращалась в смятый грязноватый комок.

      – А вы чего же… выходит, знаете про то? Это вам Нинка сказывала?.. Дак ведь как… как тут не бегать… сынок-то мой на меня с кулаками киданулся… мамку он, видишь ли, защищал… а меня кто защитит… он же вымахал, детина-то, под потолок, и готов на отца родного руку поднять… А? Это как? А я куда против него… – Василий развел руками в стороны, демонстрируя свою неказистую стать и ища поддержки. – Я же вон, ему по плечо… отак вот, до сих пор… токо с топором и пришлось… и Нинку я в тот раз, ей-бо, пальцем не тронул… только пошумел чуток… а они… предатели, на отца-то… точно враги… дочка даже на свадьбу не позвала… внука не показывает… я для них всю жизнь тянулся, жилы рвал! Токо им все самое лучшее, а они… эх, нет в мире справедливости…

      – Да уж, какая тут справедливость… А у них ведь не только отец, но и мать есть. А кто ее защитит, когда отец такой шальной? Об этом ты не подумал? Это что же по твоим понятиям выходит, тебя бить нельзя, а мать можно? Какая у тебя странная справедливость получается, братец.

      – Да я и не бью же ее постоянно. Не завсегда же я такой, – защищался Василий, – так токо, для порядку, а то, если слабину давать, забудут, кто в доме хозяин…

      – Ну и как? Теперь не забудут? Помнят хозяина? – спросил священник.

      Ответа не последовало. Василий понуро молчал.

      – Хозяин у нас у все один – Господь Бог. И Он нас учит Своим примером хозяйствовать с любовью. Сподобил тебя Господь родиться мужчиной, да еще дал тебе семью, коей ты поставлен главою, так ты и управляй той семьей мудро, а не так-то, братец… Это мыслимое ли дело, за родными детьми на посмешище людям с топором бегать? Ну, а если бы ты тем топором зарубил кого-нибудь, пусть и не желаючи? Ведь и полено запустил не желаючи, а жену покалечил. Как бы ты после того жил? Это ты своим детям враг, а не они тебе! И внука тебе не привозят, чтобы не показывал ты ему пример своей неправедной жизнью. Очень правильно делают.

      Василий весь задрожал, замахал руками, словно отмахиваясь от страшных обвинительных слов.

      – Дак я это… я разве хотел? Я разве детям своим хотел бы зло сделать… я же попугать только… и пьяный был… не отвечал за себя… это же как больной человек за себя не отвечает… пьянство – это же болезнь… так доктора говорят… что тут сделаешь… тянет меня… держусь, держусь, а потом как захочется выпить, так аж все кишки выворачивает, нутро горит…

      – Ты мне эти сказки брось про свое нутро рассказывать. И врачей