Московское царство и Запад. Историографические очерки. С. М. Каштанов

Покровский создал весьма своеобразную концепцию истории феодального иммунитета в России. Он не дал определения иммунитета как внеэкономического принуждения. Возможно, ученый был склонен даже к противопоставлению этих понятий, ибо в иммунитете (во всяком случае «положительном») он усматривал господство «частного права»[328], власть «старых родителей» и холоповладельцев, а внеэкономическое принуждение относил к функциям публичной власти[329]. Вместе с тем, труды Покровского, как думается, стимулировали работу мысли советских историков в направлении отождествления иммунитета с внеэкономическим принуждением.

      Покровский отошел от схемы как Павлова-Сильванского, так и Сергеевича, взяв у первого идею независимости первооснов иммунитета от пожалования, а у них обоих – представление о превращении иммунитета в сословное право. Покровский пошел дальше Павлова-Сильванского, высказав мнение, что и церковный иммунитет существовал до пожалований. В отличие от Сергеевича, он видел в выдаче грамот не простое выполнение воли челобитчиков, а политическую сделку, хотя и сравнивал выдачу грамот с учреждением «монополий». Поставив иммунитет в связь с вассалитетом, Покровский сделал заметный шаг вперед по сравнению с Павловым-Сильванским и Сергеевичем. Покровский, наряду с Шумаковым, верно уловил конституционное значение иммунитета, ограничивавшего самодержавие в пользу дворянства.

      Влияние идей В. И. Ленина на созданную Покровским концепцию иммунитета сказалось в том, что историк рассматривал «положительный иммунитет» прежде всего как хозяйственную, а не чисто юридическую или чисто политическую категорию. Порывая с традициями буржуазной историографии, Покровский не считал иммунитет «удельного периода» условием «свободы» крестьян. Напротив, своим отождествлением первоначального иммунитета с властью холоповладельцев Покровский поставил знак равенства между иммунитетом и личной несвободой непосредственных производителей. Тем самым он приблизился к пониманию иммунитета как способа «внеэкономического принуждения», хотя его толкование последнего отличалось противоречивостью.

      Ленинскому подходу к изучению крепостного хозяйства соответствовало и стремление Покровского провести прямую линию между ранним и поздним (XVIII–XIX вв.) иммунитетом, что также нарушало каноны буржуазной историографии. Если В. И. Сергеевич и М. А. Дьяконов говорили лишь о включении норм иммунитета в состав крепостного права, то Покровский считал самое власть крепостников формой иммунитета.

      В то же время в концепции Покровского были слабые и спорные места: тенденция отрыва иммунитета от землевладения (при декларировании связи между ними), выведение иммунитета из первобытных и патриархально-рабовладельческих отношений, отождествление с иммунитетом любой формы местного самоуправления и т. п.

      К 1918 г. относится выход двух книг еще одного видного историка, занимавшегося проблемой иммунитета, – А. Е. Преснякова. Иммунитет и жалованные грамоты интересовали его на этот раз в связи

328

Покровский Μ. Н. Русская история… Т. 2. С. 253 (Он же. Избранные произведения. Кн. 1. С. 438).

329

Позднее Покровский писал, что власть московских царей и российских императоров «была политической оболочкой „внеэкономического принуждения”» (Покровский Μ. Н. О русском феодализме, происхождении и характере абсолютизма в России // Борьба классов. 1931. № 2. С. 85).