Долг или страсть. Лесия Корнуолл

принца Чарли. Битва и ее ужасные последствия уничтожили цвет клана вместе с лэрдом и семью из восьмерых прекрасных сыновей. В живых остался самый младший. Парнишка был вдали от дома, не принимал ничью сторону, и англичане позволили ему сохранить то малое, что осталось от Гленлорна. При жизни деда и отца Алека положение все ухудшалось, пока не остались лишь старые легенды о славе Макнабов, что звучали у дымных очагов в ветхих хижинах из уст людей в лохмотьях. Те истории, которые рассказывал отец маленькому Алеку. Но Алек ничего не мог изменить. Он по природе не вождь. Поэтому и покинул дом восемь лет назад, полный новых радужных планов. И проиграл. Он – лэрд Гленлорн? Его клан воистину проклят.

      – Да, – сказал он в ответ на объявление графа, так обыденно, словно они обсуждали погоду, словно он знал, но ему было безразлично. Алек не собирался возвращаться в Шотландию, чтобы похоронить отца или принять титул. Правда, он хотел знать, как живут его сестры и члены клана, и сейчас почувствовал угрызения совести. Но тут же их отмел. Что он мог бы сделать, оставшись с родными? Только причинить лишнюю боль.

      Он встретил вопрос в остром взгляде Уэстлейка с полным пренебрежением, безмолвно советуя графу не вмешиваться в его дела. Уэстлейк улыбнулся. Алек решил, что не должен удивляться осведомленности графа. Тот знал почти обо всем на свете.

      – Собственно говоря, все случилось не так уж недавно. Почти год назад, – сообщил куратор.

      Год?! Как же удалось выжить мачехе и сестрам?

      Алек скрипнул зубами, но упрямо продолжал молчать, игнорируя вопросительно поднятые брови графа.

      – Именно поэтому вы хотели меня видеть? Вы ничего не хотите похитить? Ни за кем не хотите проследить? – пробурчал он.

      – Я получил письмо от графини Дивайн, – холодно усмехнулся граф.

      – От кого?

      Выразительные брови Уэстлейка снова дернулись, удивленно и с некоторым раздражением.

      – Полагаю, это ваша мачеха.

      – Деворгилла? – выпалил Алек.

      – Похоже, она теперь называет себя графиней Дивайн.

      В голове Алека зазвенели тревожные колокола. И дело было не только в смене имени, Деворгилла всегда обожала все английское. Она никогда бы не посмела изменить имя при жизни отца. Наверняка она что-то замыслила.

      – Но, спрашивается, зачем ей писать вам? – удивился Алек. Деворгилла… Мачеха наверняка понятия не имеет, что Алек в Лондоне. Родные уверены, что он на Цейлоне, не так ли?

      Он заерзал в кресле, обуреваемый знакомым чувством вины и собственного невезения.

      – Она писала не мне, – покачал головой Уэстлейк. – Она писала человеку, ведающему вашими делами. Здесь, в Лондоне. Ричарду Уотерсу. Один из его слуг информирует меня об интересных случаях.

      Алек нахмурился. Она хотела денег, возможно, отчаянно в них нуждалась. Но в этом он ей не помощник.

      Он снова подумал о колье графини Брей. Интересно, сколько оно…

      – Она хочет видеть вас мертвым, – бесстрастно продолжил Уэстлейк, словно Деворгилла просила Уотерса