Возвращение в Брайдсхед. Незабвенная (сборник). Ивлин Во

из-под старинной арки «Золотого креста», выходило несколько моих знакомых студентов, которые завтракали там и задержались, чтобы выкурить по трубке на увитом плющом дворике. Вприпрыжку, забыв о строе, промчался на молитву отряд бойскаутов с пестрыми ленточками и значками на груди, и на Карфаксе мне навстречу попалась направляющаяся к проповеди в городскую церковь процессия членов муниципалитета с мэром во главе – все в алых мантиях, с золотыми цепями, предшествуемые жезлоносцами и провожаемые невозмутимыми взорами. На Сент-Олдейтс-стрит мимо меня прополз крокодил попарно семенящих мальчиков-певчих в крахмальных воротниках и забавных круглых шапочках, они шли в кафедральный собор у Том-гейт. Так, через целый мир благочестия, шел я к Себастьяну. Его не оказалось дома. Я прочитал письма, которыми был завален его письменный стол, но они ничего мне не говорили, пересмотрел пригласительные карточки на каминной полке – там не было ни одной новой. Тогда я сел и читал «Лисьи чары» до тех пор, пока он не пришел.

      – Я был на мессе в Старом Дворце, – сказал он. – Я не ходил целый семестр, и на прошлой неделе монсеньор Белл два раза приглашал меня на обед, а это уж я знаю, что значит. Ему писала мама. Вот я и пошел, сел в передний ряд, на самом виду у него, и положительно орал «Богородица Дева, радуйся», когда кончилась служба; так что теперь с этим покончено. Ну, как вы поужинали с Антуаном? О чем разговаривали?

      – Разговаривал главным образом он. Скажите мне, вы были с ним знакомы в Итоне?

      – Его исключили через полгода после моего поступления. Я помню его. Он всегда был заметной фигурой.

      – Он ходил с вами к мессе?

      – Не помню, по-моему, нет. А что?

      – А с вашей семьей он знаком?

      – Чарльз, какой вы нынче странный, право. Нет. Насколько мне известно, не знаком.

      – И с вашей матерью в Венеции не встречался?

      – По-моему, она что-то такое рассказывала. Только не помню что. Кажется, она гостила у наших итальянских родственников Фольере, а Антони со своей мамашей приехал и остановился в гостинице, и был какой-то вечер у Фольере, куда их не пригласили. Мама мне что-то об этом рассказывала, когда я сказал, что знаком с ним. Не знаю, зачем ему непременно хотелось быть на вечере у Фольере, княгиня так гордится тем, что в ее жилах течет английская кровь, она ни о чем другом говорить не может. Да против Антуана никто ничего не имел, по крайней мере всерьез, как я понял. Затруднения были связаны с его мамашей.

      – А кто такая герцогиня де Венсанн?

      – Поппи?

      – Стефани.

      – Об этом вам лучше расспросить Антуана. Он утверждает, что имел с ней интрижку.

      – Правда имел?

      – Вероятно. В Каннах это, по-моему, обязательно для всех. Почему это вас интересует?

      – Просто я хочу знать, много ли правды в том, что Антони говорил мне вчера вечером.

      – Ни слова, я думаю. В этом его обаяние.

      – Вы, может быть, считаете, что это очень мило, а