Инициация. Лэрд Баррон

разыгрались нервы. Тем временем он достиг конца лестничного пролета и вступил в узкий тоннель. Пение раздавалось все ближе, и от этого волосы на затылке Шпиона зашевелились. Слова напоминали латынь, но латынью отнюдь не были. Хотя он не понимал их смысла, в его воображении возникли образы зловонных скопищ личинок, кровавой реки, в которой кишат извивающиеся черви, себя самого, совокупляющегося с женщиной из храма в адской пещере, в то время как гигантская беззубая пасть колосса обрушивается сверху и поглощает их обоих.

      Он выругался и до крови прикусил язык, а затем двинулся дальше.

      Тоннель вывел его в узкий каньон по другую сторону горы. Пространство освещалось костром подле дольмена, сооруженного в глубокой-глубокой древности. На дольмене, составленном из четырех вертикально стоящих глыб внушительного размера и увенчанном еще одной каменной плитой, были высечены руны, сходные с символами на многочисленных варварских мегалитах и пирамидах на болотах. У входа в дольмен высился валун с приделанными к нему цепями и оковами.

      Обнаженная красавица из храма, скованная по рукам и ногам, лежала, устремив безмятежный взгляд на костер и окружавшие его фигуры в черных капюшонах. Шпион насчитал тринадцать человек в робах с капюшонами, надвинутыми на лица, и предположил, что это были слуги из поместья, собравшиеся, чтобы поучаствовать в кровавом жертвоприношении.

      От дольмена до уступа, где они с псом расположились, было около пятидесяти ярдов. Шпион ущипнул себя в мрачной надежде очнуться от ужасного сна, потому что только во сне был возможен такой зловещий ход событий, не имеющих логического объяснения в разумной вселенной.

      Последний намек на то, что вселенная была хоть в каком-то отношении разумна, растаял, прихватив с собой большую часть его собственной разумности, когда Ивонна и Ирина сбросили капюшоны и извлекли зазубренные кинжалы. Одним режущим движением, не отрывая руки, Ирина располосовала скованную женщину от головы до бедра. Из раны хлынула кровь. Присутствующие пели, а женщина разразилась криком, перешедшим в исступленный смех, который набирал силу, раскатываясь по каньону громовым эхом.

      Призванный этим смехом, пением, потоками крови, переливающейся темным медовым блеском в отсветах костра, из дольмена выскочил Карлик, облаченный в рясу. Он сорвал с себя одеяние и обнажил серо-бурую плоть, свободно свисающую с его приземистого костяка, как надетый впопыхах плохо подогнанный костюм. С яростной живостью карлик прыгнул вперед, схватил закованную в цепи женщину и вцепился в нее. Шпион почувствовал дурноту, убежденный, что пигмей и в самом деле пытается освежевать ее заживо.

      В этот момент из тьмы выскользнули ползуны, спеша присоединиться к веселью. От этого зрелища его способность воспринимать пошла трещинами, обрушилась и погребла рассудок под своими останками. Он пронзительно вскрикнул и ринулся обратно в тоннель.

      5

      Когда он добрался до комнат Торговца, все его тело покрывали