Инициация. Лэрд Баррон

какое-то движение, в длинных тенях колонн и сводов скользили тени поменьше. Невысокие, худые и быстрые. Поначалу он подумал о детях – каком-нибудь языческом эквиваленте алтарных служек. Вскоре отказался от этой мысли, хотя сам не понимал, что и почему в ней было неправильно. Он вспомнил рассказы фермера об «увечной братии» Карлика и содрогнулся.

      В противоположном от дверей конце зала он увидел две огромные базальтовые колонны и плотную темно-красную завесу. По другую сторону завесы находился неф, гораздо больше соседних, и грубо сработанный алтарь из черного камня начала времен, который извлекли из спинного хребта самóй Земли и придали форму пирамиды с плоской верхушкой, похожую на постройки цивилизаций Центральной Америки. Зиккурат был более двух с половиной метров в высоту и более трех с половиной в ширину. На поверхности каждой грани на уровне глаз имелись небольшие углубления.

      Над алтарем, в сердцевине мозаичной стены, покрытой разводами сажи, находился еще один символ разомкнутого кольца диаметром в несколько человеческих ростов; этот образец был сооружен из бессчетного числа сцепленных друг с другом костей, от старости прогнивших до черноты. Курения драконовой крови плыли из кованых светильников и смешивались с факельным дымом, окутывая зиккурат и эмблему дымкой, в которой их очертания кривились и искажались, словно отражения в полированном металле.

      Шпион вынул факел из гнезда и поднял его повыше, чтобы лучше осмотреть разомкнутое кольцо и загадочные сцены, представленные на мозаике, в которую кольцо было вделано: не то охота, не то веселая пирушка посреди леса; убегающие от погони девы, прижимающие к груди детей, преследуемые темными фигурами с горящими красным глазами, удлиненными руками и тощими когтистыми пальцами. Изучая поверхность в неровном свете факела, он заметил, что кольцо было выложено из настоящих человеческих скелетов всех размеров, скрепленных строительным раствором, образуя это богопротивное произведение искусства.

      Представив, сколько трупов для этого потребовалось, и припомнив бюргерову коллекцию детских костей, а также байки, которыми делились в постели служанки, о пещерах, устланных детскими костями, Шпион почувствовал, что колени у него затряслись, а от решимости не осталось и следа. Набожным он никогда не был, равно как и излишне суеверным. И тем не менее отрывшееся зрелище ожгло его сердце холодным ужасом и напомнило, что друзей у него здесь нет, да и дом далеко.

      – Приветствую тебя в Доме Старого Червя, – произнес голос женщины.

      Она стояла в алькове, наблюдая за Шпионом. Облаченная в прозрачную тогу, с багряным ожерельем на шее, она была темноглаза, темноволоса и роскошно сложена. Она была намного старше Шпиона, но ее кожа выглядела упругой, а исходившая от нее чувственность казалась всепожирающей, как огонь.

      Жрица, предположил он. В голове его царил полный сумбур, и лишь крохотная часть его мозга сохранила способность мыслить рационально.

      – Салют,