Забег на длинную дистанцию. Марик Лернер

на расправу братца.

      – Все, – подвел черту Андрей, – идем. Молча. Разговаривать будем потом.

      Они вылезли из таксисткой «Волги» и прошли квартал. На улице мелко моросил дождь, и фонари еле светили. Свернули в подворотню и, стараясь не шуметь, заглянули во двор. Новенький ВАЗ 2108 стоял на обычном месте.

      Андрей показал брату жестом – стоять. Продемонстрировал кулак, для доходчивости и неторопливо подошел к машине. Обошел вокруг, протыкая шины одну за другой. Уже собрался уходить, вдруг вернулся и с усилием что-то стал царапать на капоте шилом.

      – Ты что делал? – шепотом спросил Пашка, когда он вернулся.

      – «Спартак – чемпион!» рисовал. На совесть, аж металл разодрал, не только краску.

      – Зачем? – изумился Пашка. Потом дошло, он согнулся, уткнувшись лицом в колени, и заржал: – Конспиратор. Думаешь, болельщиков трясти будут? Станет он заявлять из-за этого!

      – Станет, не станет… Зато сразу понятно, кто постарался. Да и колеса на улице не валяются, может и обидеться. Пусть поищет. Пока поменяет, да успокоится… Сегодня уже никуда по мокрому шоссе не отправится. Что и требовалось. А завтра не наше дело… Не ехать же было в Батуми и выпасать Хмару Валентину, трагически угодившую под поезд? У меня отпуск по графику и таскаться сзади, страхуя взрослую тетку, никакого желания. Еще примет за маньяка и вопить начнет. Он помолчал и спросил: – Ну, как понравилось, весело ночи проводить?

      – Вся спина мокрая. И вроде особо бояться нечего, а нервы играют.

      – То-то. Такая фигня… Ночь, свидетелей нет, не грабим, не режем, а поджилки у тебя трясутся. На все нужна привычка. Человек ко всему приспосабливается. И к риску, и к крови, но не с одного раза. Время нужно и повторяемость. Да не вижу, зачем к иному приучаться. Ты свои программки пиши – больше пользы.

      – А ты спокойный… как… как танк.

      – А я спокоен. Для человечества старался. Он хмыкнул. – Потому и в чемпионы не вышел и в бандиты не пойду. Вроде проще всего по мордасам лупить, но мне не в жилу. Там надо всех порвать. Вышел и заранее адреналин в крови бурлит. Поломал через колено и дальше пошел. А у меня голова всегда холодная и счетная машинка в черепе щелкает. А что дальше? А оно мне надо? А нельзя ли все без крови? Я как тот чекист. С горячим сердцем по женской части и холодным умом. Но под памятник Дзержинскому не возьмут. Руки не очень чистые. Он показал свои, на мгновенье, отпустив руль машины. – Сколько не мою, все равно под ногтями грязь и масло. А у доблестного гебешника руки должны быть холеными и без мозолей. Вообще, без трудовых мозолей.

      – Останови! – резко сказал Пашка.

      По тротуару, спотыкаясь, бежала женщина и махала рукой. За ней мчался с невразумительными криками здоровый мужик в расстегнутом пиджаке и матерился на всю улицу. Пока они смотрели, догнал женщину и схватил ее сзади, резко дернув. Она завалилась на бок и дернула ногой так, что туфля, с ноги высоко взлетев, шлепнулась на проезжую часть.

      Андрей ударил по тормозам и выскочил из машины, даже не захлопнув дверь.

      – Помогите! –