Стратегия. Логика войны и мира. Эдвард Люттвак

так же, как большие военные корабли прошлого нейтрализовали угрозу, исходившую от миноносцев, а современные бронетанковые войска научились справляться с противотанковой ракетой.

      Хотя ответом на прицельные бомбардировки была, в частности, децентрализация промышленности и замена существовавших изделий другими, более масштабная реакция немцев на усиление бомбардировок в целом состояла в том, чтобы реструктурировать всю экономику, дабы увеличить военное производство – т. е., на языке нацистов, создать «экономику тотальной войны». Этого американцы и британцы, по-видимому, не могли предвосхитить в 1942 году из-за всеобщей уверенности в том, что немецкая экономика была полностью перестроена для войны еще до ее начала в 1939 году. Поскольку в Англии всеобщие принудительные работы были введены с 1940 года, а все несущественные профессии и службы были отменены или строго запрещены задолго до этого, невозможно было даже вообразить, что до середины 1943-го большинство немецких женщин оставались дома, что еще было более миллиона душ домашней прислуги и что такие несущественные занятия, как переплетное дело, все еще процветали. Вполне сознательно начав войну, Гитлер не мог требовать от немецкого народа чрезмерных жертв – и состояние немецкой военной экономики отражало эту основополагающую политическую реальность. Полная мобилизация экономики началась только с февраля 1943 года, вследствие поражения под Сталинградом, приведшего к катастрофическим потерям. И с того времени как силы немцев были вовлечены в войну в большем объеме, производство военного оборудования резко возросло и продолжало расти, так что увеличение тоннажа бомб, сброшенных на Германию в 1944 году, совпало с постоянным ростом немецкой военной промышленности.

      Но это не было простым совпадением: в некотором смысле сами бомбардировки содействовали развитию военной промышленности, разрушив социальную модель ленивых мирных дней. Когда рестораны были уничтожены бомбежками, единственной альтернативой стали куда более практичные столовые. Когда разбомбили дома и их жителей эвакуировали, домашняя прислуга была вынуждена отправиться на военное производство, равно как и владельцы магазинов, ремесленники и лица духовного звания. Это тоже дало немецкой военной экономике в целом возможность обойти «узкие места» бомбардировок.

      Эта история хорошо известна и пересказывалась неоднократно[53]. Здесь мы имеем дело с классическим случаем, когда мнимо определенное и систематически концентрированное прямолинейное действие не только наталкивается на препятствия, но и, по природе стратегического дела, отчасти губит само себя. Черчилль был, конечно, исключением в своем интуитивном понимании парадоксальной логики стратегии с ее извращением любого логически оправданного действия и неизменным взаимообращением противоположностей. Заглавие последнего тома его воспоминаний о войне, «Триумф и трагедия» (Triumph and Tragedy), могло бы звучать иначе: «Победа и поражение». Но для существования стратегии не нужны никакие Черчилли.

53

Краткий обзор в историографической ретроспективе см.: MacIsaac, David. Strategic Bombing in World War Two («Стратегические бомбардировки в ходе Второй мировой войны»), 1961.