Код Адольфа Гитлера. Апрель. Владимир Науменко

сам. Если он сочтёт нужным остаться в Берлине, то я останусь с ним. Если он уедет, тогда я тоже уеду.

      После этих слов Евы Риббентроп так и остался на месте. Злой рок судьбы подводил его к роковой черте.

      Гитлер возвратился в свою спальню около шести часов утра. Мысли этого усталого человека были сейчас о сне, но его маниакальная уверенность в том, что скоро всё кончится, не оставляла его безмятежным и спокойным. Он устал разглагольствовать о великом предназначении немцев в этой эпохальной битве с русскими, теперь диктатор не сомневался в том, что скоро Берлин будет лежать у ног Сталина поверженным и уничтоженным. Ему было пора подумать не только о себе, но и о Еве. Любовь этой девушки из Мюнхена творила чудеса, невольно заставляла его продлить жизнь в этом клубке измен и предательств.

      В том, что в этой битве немцы оказались слабы, Гитлер нисколько не сомневался. Фюреру было достаточно посмотреть на друзей, которые присутствовали на беседе, где всех обносили чаем и пирожными, чтобы убедиться в этом. Всё о чём он говорил, Гитлер это давно заметил, проходило мимо их ушей. Где им было понять его историческую миссию, если они не хотели внимать его словам… Он понял, что в эти последние дни надо достойно сыграть свою роль и уйти из политики головокружительно, но с непоколебимой надеждой на возврат. Но прежде чем залезть под армейское одеяло, он вспомнил и подумал: «Завтра будет ровно шесть лет, как моё движение обрело все козыри в борьбе с мировым еврейством».

      21 апреля 1939 года. Берлин. Рейхсканцелярия

      Гитлер: Господа! Открывая это совещание, позволю вам заметить, что оно строго секретное и посвящено перспективам освоения Ледовитого континента.

      Дёниц: Мой фюрер. Подводники выполнят любое ваше поручение, но я не считаю, что мы должны направить в Антарктиду целый подводный флот. У рейха пока ещё мало подлодок. Я опасаюсь того, что, выделяя слишком много кораблей для проекта «А», мы ставим под угрозу нашу обороноспособность на случай европейской войны.

      Гитлер: Господин Дёниц, вы прежде всего солдат. Политикой занимаюсь я, а она есть искусство превратить невозможное в возможное.

      Дёниц: Вы правы, мой фюрер. Заявляю вам как командир подводного флота со всей ответственностью: если «Нептуния» не начнёт работать на наш подводный флот, то мы будем неспособны прервать атлантические коммуникации Британии.

      Гесс: Есть вещи более важные, чем трансатлантические коммуникации. Дёниц, вам пора перестать мыслить обыденными категориями. Германия проиграла войну, а вы оказались в английском плену лишь из-за того, что у вac превалировало именно такое мышление, какое вы пытаетесь навязать нам. Важно осознать, что сегодня мы находимся на пороге контакта с неизвестной цивилизацией. Это могут быть антаркты или потомки атлантов. Несомненно лишь то, господин Дёниц, судя по всему, она значительно превосходит нас по уровню технического развития. Если мы сможем поставить её технику себе на службу, то выиграем любую войну.

      Гитлер: Капитан Ритшер, выскажите ваше мнение.

      Ритшер: Осмелюсь заметить, мой фюрер, что я целиком и полностью