Доктор Смерть. Виктория Дьякова

он быстро женился. На девушке из хорошей семьи, красавице, которая его боготворила.

      – Отец настаивал на этом, – словно оправдываясь, Анри опустил голову.

      – Я понимаю, – поспешно ответила она. – И не упрекаю тебя.

      – Надо было замять скандал и погасить долги.

      – Да, да, конечно.

      – А что же Габриель? – спросила она, чтобы сменить тему. – Ты виделся с ней?

      – Не успел.

      Маренн подошла к окну. Высокие каштаны вокруг пруда, затянутого кувшинками, напомнили деревья на озере в Гедесберге. Их силуэты плыли, отражаясь в темной воде, и казалось, она видит, как покачиваются желтые и бурые облетевшие листья. Она вспомнила удивленный взгляд Шанель, ее темные, чуть раскосые глаза, непослушную копну волос, отблески жемчуга в ожерелье. Между ней и Коко всегда была одна большая тайна – Генри. Теперь появилась вторая – Вальтер. Шанель никому не обмолвилась ни словом об их встрече в Германии. И она должна быть признательна ей за это. Впрочем, Коко ничего не делала просто так. Скорей всего она рассчитывала и на ее молчание. Что ж, она не обманет ее надежд. Они связаны одной веревочкой – с этим не поспоришь.

      – Почему не успел? – Маренн повернулась к де Траю. – С ней что-то случилось?

      – Она уехала. Вообрази, – пригубив шампанского из хрустального бокала, де Трай откинулся на спинку кресла. – Наша мадам Коко оказалась замешанной в шашнях с немцами. Мало того, что она открыла в Париже во время оккупации магазин и вела неплохую торговлю, она еще не один раз ездила в Берлин и даже спуталась там с каким-то крупным чином СС.

      Маренн вздрогнула.

      – Откуда это известно?

      – Разболтали ее работницы.

      «Понятно, пролетариат пролетариату».

      – Но я надеюсь, что спуталась она с ним по сердечной части, – произнесла Маренн вслух, усаживаясь в кресло напротив де Трая. – Уж никак не по политической. Никогда не поверю, что Коко решила заняться политикой. Она всегда слишком занята модой.

      – Конечно, по сердечной, – легко подтвердил де Трай. – Но теперь всем женщинам, которые одобряли политику коллаборационизма, а уж тем более тем, кто крутил романы с немцами, придется ответить. В глазах народа они заслуживают публичного наказания. Народ требует справедливости.

      – Народ требует? – Маренн усмехнулась, разглядывая, как искорки света играют в гранях бокала. Давненько она не слышала ничего подобного. Уж тем более не ожидала услышать подобного во Франции от выходца из дворянской семьи, история которой насчитывает почти тысячу лет. Вот что значит, решающую роль в победе над нацизмом сыграли Советы и Сталин. Теперь их риторика популярна, заразительна.

      – А в чем виноваты женщины? – спросила она, не отрывая глаз от бокала. – Это они сдали Францию Гитлеру? Или сбежали в Лондон, или куда-то еще, – она хотела сказать в Москву, но воздержалась. – Разве женщины не принесли жертву в восемнадцатом, вместе со всей нацией, разве не выдержали они разлук, не перенесли потерь, чтобы немцы никогда больше не ступили на нашу