Характеры и судьбы. Валерий Орлов-Корф

детства, сейчас может стать явью! Надо только продержаться всего один год на этой проклятой работе! Всего один год! И у него появится свой собственный спортивный велосипед, не какой-то там «дорожный вездеход» с толстыми колесами и прямым рулем, а он будет держаться за изогнутый руль, тонкие колеса будут шелестеть под ним. Сам Санька будет похож на птицу, которая разбегается и взмывает в небо! Да, это все только будет и… не скоро!

      Дома никого не было: мать ушла на свой завод еще в семь утра, а младший брат, третьеклассник, видимо, только что убежал с приятелем-соседом в школу. Отлив из большой кастрюли в миску супа, Санька пошел на кухню, чтобы разогреть свой обычный завтрак. Дом, где он жил, был построен еще в тридцатые годы; это было трехэтажное сооружение барачного типа, толстые стены из красного кирпича обещали этому сооружению долгую жизнь. Война пронеслась над ним быстрым вихрем, оставила на стенах шрамы, а вот разрушить этого крепыша не смогла. Внутри тоже все было прочно, монументально и просто. Квартира представляла длинный широкий коридор, на который были нанизаны комнаты, десять с одной стороны и столько же с другой. Завод, строивший такие дома-общежития, не очень беспокоился об удобствах для жителей, главное было поместить туда как можно больше рабочих. Справа от входа в квартиру находилась кухня с газовыми плитами и умывальниками, рядом примостилась небольшая комната-туалет. Чем думали архитекторы, можно только догадываться, но каждое утро и вечер перед одним унитазом собиралось столько народа, что футбольные очереди могли только позавидовать такому количеству людей. Чаще всего умывались и справляли нужду жители комнат у себя за занавеской в ведро, а потом содержимое относили в туалет.

      На кухне вдоль стен были устроены узкие столы с отметками для каждой комнаты. На них раньше устанавливали керогазы и примусы разных калибров; Санька еще помнит эти чадящие устройства, которые шумели и выли на разные голоса. Около каждой кипящей кастрюли стояла хозяйка и внимательно наблюдала за соседкой, что та готовит. И не дай бог, отойти от своего места, недоброжелатели могли свободно подбросить в кастрюлю не только какую-нибудь тряпку, но и дохлую мышь. Эти серые зверьки чувствовали себя в квартире вольготно; их, правда, вылавливали мышеловками, но на место каждой погибшей твари приходили другие.

      Санька, не торопясь, подогрел завтрак, поиграл с толстым, ленивым котом, хозяйка которого полуслепая старуха растирала ложкой в миске какое-то варево. Разговаривать с ней не имело смысла, так как она давно была абсолютно глухая; но за этой бабкой надо обязательно наблюдать – она могла забыться, перепутать кастрюлю, снять соседскую с плиты и унести к себе в комнату или раз десять посолить еду. Бабка была не злая, но действия ее были не предсказуемые, как у всех выживших из ума старух.

      У себя в комнате Санька удобно устроился за небольшим столиком, отрезал толстый ломоть серого хлеба, круто его посолил, полил сверху подсолнечным маслом, вычистил две дольки чеснока и принялся хлебать горячий суп. Злость, принесенная с работы, куда-то улетучилась. Он ел медленно, с наслаждением, выковыривал ложкой маленькие куски мяса. В полуоткрытую дверь он увидел колесо висящего на стене соседского велосипеда. Какая-то досада кольнула душу Саньки. «Надо же, у этого парня все есть: и велосипед, и проигрыватель, и модная куртка, а ему приходится горбатиться на заводе, чтобы получить свою мечту – велосипед!» От мрачных мыслей его отвлек появившийся в проеме дверей соседский кот, неопределенной породы, шкура его была сверху – белая с серыми полосам, а снизу – чисто серая. Соседка всем доказывала, что такие коты были завезены из Германии и что их специально держали только в королевских палатах, так как они отлично ловили мышей и крыс. Этот же кот… ни одной мыши не сумел, а может и не хотел поймать! Только и знал, что ходить по соседским комнатам и клянчить вкусные куски: зайдет в открытую дверь, сядет около стола, умильно глядит на хозяина и тихо просит на своем кошачьем языке. Санька никогда не отказывал этому попрошайке. Вот и сейчас, нашел в тарелке маленький кусочек мяса, двумя пальцами осторожно вытащил его и бросил коту. Тот, как собака, на лету поймал подачку, сразу проглотил, и снова принялся просить, желая получить добавки. Санька хотел его снова угостить, но, увы, в тарелке мясных деликатесов больше не нашлось. Заглянула в комнату и соседская кошка Мурка – тощая, серая с большим животом. Переговорив с котом на своем языке, она не заходя, исчезла в темном коридоре. Видимо, он ее предупредил, что поживиться здесь нечем. Эта кошка была «головной болью» соседки, так как она исправно приносила два раза в год по три котенка, и та всегда мучилась с этим приплодом: выкидывать было жалко, а оставлять себе – не возможно! В этой квартире, почти в каждой комнате обитали эти хвостатые попрошайки. И почему-то они всегда мирно жили с мышами.

      Санька, забыв о кошках, снова вернулся к мыслям о соседском велосипеде. Напротив жил его детский приятель Генка, с которым они раньше играли все дни, а сейчас он, заканчивал учебу в техникуме, и свободного времени у него почти не было. Да, и Санька тоже не мог похвастаться, что он – свободный человек: работа на заводе, учеба в вечерней школе, спорт – забирали все двадцать четыре часа. Вот раньше, лет шесть назад, они были свободными от всех дел; он вспомнил, как на самодельном самокате громыхал