Лучший исторический детектив. Сборник

Вы жили в Варшаве? – нарочито серьёзно спросил Мрозовский.

      – Не жила я там. А Рузя – наша, местная она. Сирота. Вот и врёт всем, что она варшавская пани. Они на пару с Зельдой Марш врут, что варшавянки. Только Марш говорит ещё, что в Париже жила.

      – Интересно… Наша, значит… – то ли спросил, то ли так сказал Мрозовский. – А откуда она столько вещей носит, вы тоже не знаете?

      – Я думаю, что это заказчицы пани Марш несут, а она мне отдаёт заработать, – неуверенно сказала Христина, она теперь очень сомневалась в том, откуда берёт вещи Рузя. – Да не слушайте вы завистников! Они на Рузю наговаривают! К чему порядной панянке знаться со шмальцовниками?

      Мрозовский слушал Христину, чуть склонив голову и сложив губы дудочкой под куцыми усами. Усы его Тине сразу не понравились: похожие на щетку для сапог и такие же чёрные. Мрозовский неожиданно сменил тему разговора.

      – А будьте любезны сказать, пани Кшыся, кто вас так испугал там, на Кальварии?

      Тина округлила глаза, в надежде, что неприятный гость скорее покинет её мастерскую.

      – Попрошу не строить гримасы, – заметил Мрозовский, – Здесь не циркус. Слушаю вас.

      – Девочка там была. С куклой. А испугалась я, что на мою Линусю похожа. А так… ну сами знаете, Духов день… кладбище.

      – Чем же она так на неё похожа?

      – Запрещаю вам этот издевательский тон, прошу пана! Куклой она похожа: платье на той кукле ну точь-в-точь как я для Линуськиной шила.

      – Вы могли кому-то отдать после похорон эту куклу, – предположил Мрозовский.

      – Нет, не могла, – ответила Тина, глядя на руки. – Куклу эту я ей сама в гробик положила. Любимая это была кукла у дочери.

      Мрозовский тяжело поднялся со стула, опять покрутил колесо на машинке и направился к двери.

      – Спасибо вам, пани Кшыся, вы оказали неоценимую услугу всей «двуйке» в моём лице, – проговорил Мрозовский важно, поджимая губы и топорща при этом усы. – Вы позволите к вам обратиться в случае крайней необходимости?

      Вроде и ничего не было каверзного в этом вопросе, но Христине стало ясно как Божий день, что в случае той необходимости её никто не спросит, хочет ли она говорить с паном Мрозовским. Потому Христина пожала плечами и кивнула:

      – Обращайтесь, если вам этого так надо. Только что с меня взять? Пользы с меня никакой.

      – Ну, не скажите. Желаю здравствовать!

      Мрозовский щелкнул каблуками, кивнул и вышел из мастерской.

      Христина почувствовала навалившуюся усталость и налила воды из графина на столике.

      «Такой тяжелый человек. Все жилы вытянет своими вопросами. Замучил. Душу вымотал. Забыть бы про куклу… Надо будет ещё раз на Кальварию сходить, вдруг выйдет случай, ещё раз увидеться с той девочкой», – думала Христина, отпивая воду мелкими глоточками.

      Мрозовский оглянулся на окна мастерской и подумал, что нащупал ниточку к одному делу, не зря он подвёз белошвейку, ой, не зря… Надо непременно выставить слежку за этим копателем…

      Ночью Тине не спалось. Она всё просыпалась,