Лучший исторический детектив. Сборник

ворота. А можешь и так зайти. У них никогда не заперто и собаки во дворе нету.

      – Спасибо вам большое, – сказала Христина, кланяясь чуть не в пояс.

      Христина положила ладонь на влажное холодное дерево и толкнула. Низкие деревянные ворота потемнели от времени, а на ощупь залоснились под множеством ладоней, но тепла их в себе не сохранили. Одна створка ворот с тихим скрипом отворилась, показывая заросший травою двор и кривое крылечко дома.

      – Настуся! – позвала Христина. – Настуся, ты дома? Выйди, мне с тобой поговорить нужно.

      В окне мелькнула тень, Христина напряженно ловила каждое движение в доме. Прислушивалась к шорохам, пытаясь понять, откуда идёт звук.

      – Настуся!

      Дверь открылась, на крыльцо вышла девочка. Она прижимала к себе ту самую куклу и недоверчиво пялилась на гостью.

      – Тётенька, а вы кушать дадите? Если вы за вещами, то уже нету ничего. Забрали всё.

      Христина быстро поднялась на крыльцо, вошла в дом и обомлела. В доме было пусто. В единственной комнате кроме прохудившегося ведра на полу, стоял продавленный стул и на подоконнике в горшке пожелтевшая герань. Пыль сбилась по углам рваными лохмотьями, кроме пыли, на полу валялись матрас и одеяло. Матрас этот не представлял никакой ценности, даже вместе с одеялом. Придя в себя, Христина открыла редикюль, где лежал петушок на палочке на могилку к Линусе.

      – Вот, возьми. Больше ничего нет, – сказала Христина. – Собирайся, поедем ко мне. Дома борщок ждёт, и пампушечки. Собирайся, детка.

      Настуся подошла к входной двери и остановилась. Она держала куклу за руку, словно та могла пойти рядом, и смотрела Христине в глаза. От этого взгляда Христина поёжилась. «Папашку её четыре дня как арестовали, а люди такие добрые, что всё вынесли и поесть не дали. Собаку свою больше пожалеют», – думала Христина, стараясь не разреветься от жалости к Настусе.

      – У тебя кроме куклы вещи есть? Одежда есть?

      Настуся отрицательно помотала головой и крепче вцепилась в куклу.

      – Ничего. Всё будет. Наживем ещё.

      Христина взяла девочку за руку и повела в город.

* * *

      Рузя стояла за колоннами. Она плевала семечки и пряталась…

      С утра в её лавку приходил пан Мрозовский, чем очень испугал Рузю. Она как увидела в дверях Эдварда Мрозовского, так и села мимо кресла.

      – Доброго дня, пани Ковальчук! – поприветствовал Мрозовский.

      – Доброго, раз вы говорите, – ответила Рузя, с недоверием присматриваясь к гостю.

      – Чего же вы так испугались? Хотите сказать, что я не вовремя с визитом?

      – Что вы! Что вы, пан Мрозовский, – замахала руками Рузя. – Как можно, чтобы вы и не вовремя.

      Мрозовский оглянулся – в лавке на продажу не было буквально ничего. Пустые полки и вешалки смотрели со всех сторон. Только огромный фикус в углу напоминал, что помещение вполне жилое.

      – А раньше этот фикус незаметно в углу стоял, – заметил Мрозовский. – За товаром не видно было.

      – Да, – вздохнула Рузя. – Не видно.

      – А