Проклятый род. Часть 2. За веру и отечество. Виталий Шипаков

Шагнув навстречу княжеским охранникам, он бросил Доброму через плечо:

      – Останься здесь. В случае чего, не ввязывайся в драку, сразу в полк скачи и уводи братов.

      – Вань, ты шибко там не буйствуй. Худой-то мир, он лучше доброй ссоры, – напутствовал Игнат своего молодого предводителя.

      К удивлению есаула, ждать у крыльца ему на этот раз не пришлось. Завидев казачьего старшину, один из стражников тут же юркнул за дверь. Княжич не успел еще и рта открыть, чтобы оповестить о своем прибытии, как она снова отворилась и расплывшийся в подобострастной улыбке благородный холуй провозгласил:

      – Входи, полковник, Петр Иванович давно тебя дожидается.

      Шагая через уже знакомые темные сени, Иван насмешливо подумал: «Встречают хорошо, интересно, как прощаться будем», – и смело переступил порог.

      Шуйский пребывал в гордом одиночестве, никаких «апостолов» на этот раз при нем не было. Увидев Ваньку, он с насмешливым укором вопросил:

      – Ну что, проспался, разбойная душа? Проходи, садись, в ногах-то правды нет.

      Заметив, что молодой казак слегка смущен таким приемом, он совсем уже по-дружески пригласил:

      – Садись-садись, при нынешнем звании полковничьем тебе это дозволено.

      – А Емельян что, разве помер, – встревожился Иван.

      – Да нет, даже малость на поправку пошел, – пристально глядя на него, ответил Шуйский.

      – Тогда нельзя мне быть полковником. Званья атаманского только смерть да круг казачий могут лишить. Пока Чуб жив, он наш предводитель, а я всего лишь первый есаул.

      Петр Иванович улыбнулся, но при этом строго изрек:

      – Я тебе уже однажды говорил, как угодно себя можешь величать, мне ваши выдумки разбойничьи неинтересны. Только нынче ты за казаков в ответе, а потому не артачься понапрасну, принимай начальство над полком и готовь его к походу.

      – Уж не на Варшаву ли? – не удержался от дерзости Иван.

      – Да нет, чуток поближе. Поведешь на Дон своих станичников. Это даже не мой, царев приказ.

      Трудно было чем-то удивить прошедшего сквозь все огни и воды Княжича, но тут и он едва сдержался, чтоб не разинуть рот от изумления. А Шуйский, видя, что его слова достигли цели, продолжил дуть в медные трубы лести, сладостные звуки которых легко умеют обращать своенравных, отчаянных людей в покорных исполнителей чужой воли.

      – Наш царь, отец всего народа православного, и о вас, сынах своих блудных заботится. Был вчера у меня князь Никита Одоевский, самый близкий государю человек, главный его телохранитель. Так вот он вначале справился, как, мол, там донские казачки, которых Новосильцев привел, не озоруют ли. А когда я о геройстве вашем ему поведал, князь и огласил царев указ. Повелевает государь всея Руси Иван Васильевич всех казаков, которые пролили кровь за веру и отечество, щедро наградить да без промедления назад на Дон отправить. Желает он, чтоб были вы ему опорой в вольном воинстве, чтоб призывали своих собратьев не разбойничать, а верой-правдою державе русской служить. За ним же дело не станет, будет вас и впредь