Каждому свое. Валентин Пикуль

Буде! Ты спас Францию при Маренго, ты спас честь Бонапарта, и потому карьера твоя закончилась…

      Бонапарт уже начал очаровывать фон Цаха:

      – Вы профессор математики? Ах, как я вам завидую, я люблю алгебру… Не кажется ли вам, что мы сегодня занимались не тем, чем нужно? Но я счастлив видеть вас, коллега…

      Он с Бертье обсуждал текст победного бюллетеня, когда их беседу нарушил вопль адъютанта Лефевра:

      – Помогите, там Мюрат дерется с Келлерманом!

      Бертье поспел вовремя: пламенный Мюрат в малиновом бурнусе араба уже приставил острие сабли к горлу Келлермана:

      – Это моя конница все сделала, это я победил!

      Келлерман рукою отбил от себя оружие:

      – Разве не я развалил колонну, которую и стал потрошить Буде? Если не я выиграл, так выиграл Буде…

      Бонапарт спросил вернувшегося Бертье:

      – О чем там спорили эти петухи?

      – Не могли поделить славу.

      – Славу буду делить я, – сказал Бонапарт…

      Он воздал должное мёртвому Дезе, бюллетень для Парижа был составлен в таких выражениях, что никто бы не усомнился в личной победе консула. Только через полвека возникли первые робкие сомнения. А через сто лет в Александрии собрался международный конгресс историков, посвященный юбилею Маренго; историки были озадачены – кто же решил судьбу этой битвы? Бонапарт? Но он проиграл сражение. Дезе? Но он погиб, не успев вступить в битву. Келлерман? Но его драгуны лишь опрокинули австрийскую колонну. Неужели… Буде? Простите, господа, а кто такой этот Буде? Кто его знает? И не прав ли был Савари в своем пророчестве? Буде вычеркнут из истории, из энциклопедий, из справочников. О нем говорили все участники битвы при Маренго, но Бонапарт о Буде молчал, именно это его молчание особо подозрительно для истории…[4] На конгрессе вспомнили и певицу Грассини. Поле битвы еще дымилось кровью, когда Бонапарт велел Бертье ехать в Милан и доставить ему красавицу.

      – Но я же вам не сводня! – вспылил Бертье.

      – Бертье, – отвечал Бонапарт, – если вы отказываетесь, я сегодня к ужину приглашу маркизу Висконти, а вас отошлю в Париж с известием о моей победе при Маренго…

      Бертье приехал в Милан. Молодая женщина никак не могла взять в толк, почему три года назад Бонапарт не обращал на нее никакого внимания, а сейчас она вдруг срочно ему понадобилась. Бертье объяснил певице: «Синьорина, но тогда наш первый консул гонялся за другими зайцами…»

      Утром Грассини спросила победителя при Маренго:

      – Скажи, чем я тебе понравилась?

      – Своим именем – Жозефина…

      Впрочем, по-итальянски она звалась Джузеппиной.

* * *

      Париж и Вена пережили страшное нервное напряжение. Сначала «зеркальный» телеграф передал французам известие о полном разгроме армии Бонапарта, а курьеры, посланные Меласом, известили Вену о блестящей победе над французами? Затем зеркала просверкали Парижу о победе, а следующие курьеры Меласа погрузили Вену в мрачную бездну отчаяния…

      Что там дорога от Фрежюса? Подлинный триумф

4

Зависть Бонапарта к чужим успехам коснулась тогда не одного Буде: «Келлерману Наполеон никогда не мог простить его быстрое и решительное движение при Маренго (сказывают, вполпьяна совершенное)», – писал А. И. Тургенев, хорошо знавший многие секреты французского общества той эпохи.