Маникюр для покойника. Дарья Донцова

со вздохом произнес:

      – Знаете, есть одна дама, которая может про него рассказать абсолютно все, ну прямо всю подноготную, только ключик к ней надо подобрать.

      – Кто?

      Администратор усмехнулся:

      – Жена нашего охранника, Лена Литвинова. Костик с ней романчик завел, можно сказать, принципы свои нарушил. Он с замужними предпочитал не связываться, а тут оскоромился. Полгода такая любовь-морковь творилась. Сеня, муж, прямо черный ходил. Один раз даже подраться с Котькой хотел, мы их еле-еле растащили, ну а затем развод последовал. Ленка, наверное, надеялась, что кавалер из порядочности на ней женится, да просчиталась. С годок еще погужевались и – чао, бамбино, сорри! Так она за Котькой в три глаза следила, прямо гестапо! Хотите, я ей позвоню?

      И, не дожидаясь моего ответа, он схватил телефон и затрещал в трубку:

      – Ленуся? Занята? Сейчас к тебе женщина придет, вернее, сотрудница из уголовного розыска, ей поручили вести дело об убийстве Костика, ты уж ее встреть поласковее…

      Из мембраны донеслись писк и гудки.

      – Ладненько, – протянул администратор и повернулся ко мне: – Топайте в гладильню.

      – Куда?

      – Лена у нас костюмером работает, через сцену, налево вниз, потом по железной лестнице направо, у огнетушителя. Впрочем, пошли провожу…

      Он резко встал, и я увидела у него на ногах ботинки на огромной, толстенной подметке, сантиметров десять, не меньше, обычно такую обувь носят низкорослые мужчины.

      Путь по закоулкам длился минут десять. Сама бы я ни за что не нашла нужное помещение. Наконец Лев Валерьянович притормозил у обшарпанной двери и, рывком открывая ее, крикнул:

      – Ленуська, принимай гостей!

      – Никого не жду, – донеслось из глубины.

      Администратор подтолкнул меня в спину:

      – Идите, у нее просто плохое настроение.

      Мы вошли в большое помещение, сплошь завешанное всевозможными платьями, костюмами и пальто, в воздухе сильно пахло пылью, и я уже приготовилась начать чихать, но нос почему-то даже не зачесался…

      У окна, возле широкой гладильной доски, с допотопным чугунным утюгом в руках стояла женщина. На первый взгляд ничего особенного, из таких теток неопределенного возраста и пятидесятого размера в основном состоит толпа в метро. Да и лицо не привлекало внимания: простоватое, круглое, с мягким носом-картошкой и маловыразительными голубыми глазами.

      – Занята я, – отрезала тетка, плюхая чугунину на ярко-красный камзол, – некогда с вами лясы точить…

      – Какой у вас утюг, прямо раритет, – невольно восхитилась я.

      – А то, – отозвалась гладильщица, со вкусом поплевывая на раскаленную «подошву», – все эти «тефали» и «мулинексы» только для блузок и годятся, чтобы сукно в порядок привести, тяжесть нужна.

      Она во вздохом поставила тяжеленный кусок железа на плитку и отрубила:

      – Зря притопали, ничего не знаю и знать не хочу, умер – и ладно, значит, достал кого-то…

      – Например,