Поколение 40-х. Мария Украинцева

говорили. Все это в строгом секрете от бабушки. Однажды они опять отправились туда «на охоту». Я прицепилась за ними. Они меня гнать.

      – Если Вы меня не возьмете с собой, пойду сейчас к бабушке и расскажу ей, что Вы куда-то собрались, а она не разрешала никуда уходить, – ехидничала я, – и тебе Женечка попадет.

      – Ладно, Жень, пусть идет. Ну, смотри «мелочь», будешь ныть, побьем.

      – Я не буду ныть, вот увидите, буду тихо. А Вы куда? – радостно заявила я.

      – Куда надо, молчи, – строго приказал Женя.

      Оказалось, ребята идут к складу. Страшно, там же часовой, с ружьем, но очень любопытно, зачем они туда идут?

      Перебрались через дорогу к складу и стали собирать возле дыры кусочки жмыха. Но его было очень мало. Пробовали еще расшатывать доску, не помогает, не сыпется больше. Тогда Толя предложил:

      – Давай Маша, мы тебя туда просунем, ты маленькая пролезешь и будешь нам подавать кусочки, а потом мы тебя вытащим.

      Хоть и страшно, но интересно. Пролезла я дырку, подаю им жмых, его там огромные круги до самой почти крыши.

      Набрали мальчики полные сумочки, стали меня тащить. Никак я назад не пролезу.

      – Ладно, Маша, ты посиди тихо здесь, мы отнесем через дорогу сумки и спрячем там, потом придем и вытащим тебя. А то вдруг услышит часовой и отберет жмых.

      Они убежали. А я стою в темном закутке, заваленном огромными кругами и так мне стало страшно, что я в одно мгновенье ока забралась по этим кругам под самый потолок сарая, где над входной дверью светилось маленькое окошко и принялась от страха реветь. Мне видно, как, напротив, у соседнего склада ходит часовой с ружьем и от этого становилось еще страшнее. Часовой услыхал, плачь ребенка, оглядывается, не поймет, откуда он доносится. Наконец догадался и открыл дверь склада, снял меня сверху.

      – Ты как сюда попала малышка?

      – Это наш Женька и Толька меня в дырку засунули, чтоб я им жмых подавала, а сами убежали, а я никак не вылезу.

      Взял он меня на руки и огромное колесо жмыха и вынес меня на нашу дорогу.

      – Иди домой к матери, – и ушел обратно на пост.

      Я стою на дороге, рядом держусь за колесо жмыха, а оно с меня высотой, мне его не дотащить, а бросить жалко, я опять в рев.

      А Женя с Толей не выходят ко мне, а все наблюдают из кустов, боятся часового, побежали за бабушкой. Та прибежала.

      – Ах Вы, шельмецы, что удумали. Погоди разбойник, вот придешь домой, уж я тебя попотчую прутом.

      Вообще бабушка нас никогда не била, а только бранилась. От матери да, попадало всем троим, а бабушка нет. Взяла меня бабушка за руку и этот жмых и пошла к часовому.

      – Ты уж прости Христа ради ребятишек сынок. Это я виновата, не доглядела. За чужим полезли, хоть знают нельзя, голодно, прости милый, вот забери, что взяли.

      – Все в порядке мать не переживай! Это я сам дал малышке. Бери не бойся, не пострадает от этого склад.

      – Спасибо сынок и прости еще раз за детей. Забрала бабушка жмых