Идущий от солнца. Филимон Сергеев

– «элитная» кормушка?

      – Это когда все изысканно, богато и даже иногда райские птички чирикают и в золоченых углах стоят христианские иконы. Но за всем этим – жуткий мрак развращенных бездушных людей. Их Святая Троица – наша гибель, иначе не назовешь. Это безрассудный цинизм, холодная расчетливость и пышно разукрашенный обман. У них хрупкая девушка, еще не искушенная и чистая от жестоких мужских лап и оттого доверчивая и наивная, стоит копейки. А почему так, Ваня?! Потому что эта девушка ничья – глупая козочка, отставшая от паровоза. Разве это справедливо?! В наших местах, где люди еще могут любить, наслаждаться природой и бережно относиться к ней, этой девушке цены нет.

      – Потому что она – сказка еще не порабощенного рая.

      – Но там, где все схвачено владельцами «элитных» домов, эта девушка, словно летящий полевой лепесток, ничья и не принадлежит никому, кроме хозяина. Она просто надувная кукла. игрушка, которой может забавляться каждый, у кого есть «бабло».

      – А это что такое. «бабло»? Я даже в зоне не слышал такого слова.

      – Это то, чего у нас с тобой крохи, но зато у ведьм элитных домов, вхожих и в синагогу, и в православную церковь, и в краснокаменный терем, – галимая туча. Одним словом, это баксы.

      – Баксы?! Ха-ха! А я думал, что это что-то вроде повивальной бабушки. или что-то вроде снежного человека.

      – Снежный человек – это ты, Ваня, – перебила его Вера. – И мамка моя тоже снежный человек, и папка, и многие люди поселка.

      – Почему?

      – Потому что их нельзя закабалить при помощи денег, подчинить придворной религией, культурой. Они, как морошка, которая растет только на болоте, или как солнце, от которого ты пришел ко мне, творящее жизнь и судьбу всех нас… И в данном случае, Ваня, все цивилизации, с их огромным «баблом» и бездушным господством над «снежными» людьми, самое настоящее фуфло, грязь, которая постепенно превращается.

      – Неужели в дерьмо?! – вдруг спросил Иван и резко притормозил упряжку.

      – Да, Ваня, именно в дерьмо.

      – Верушка, глянь направо. Видишь маленькие огоньки? Вон там, дальше, за низкорослыми соснами. Они то светятся, то исчезают в ночи.

      – Вижу, Ваня.

      – Это волчьи глаза.

      – А я решила, что это звезды отражаются в болотных лывах.

      – Нет, Верушка, это глаза хищников. Они перемещаются в нашу сторону и кого-то преследуют.

      – Может, поджидают нашу упряжку?

      – Не знаю. Но они могут напугать лошадей, и мы увязнем в болоте.

      Иван остановил лошадей и, сойдя с розвальней, прислушался.

      В его движениях не было ни страха, ни суеты. Он долго вглядывался в бескрайнюю темноту, хотел закурить, но передумал.

      – Ваня, ружье возьми, – прошептала Вера и вытащила из сена двустволку.

      – Не спеши, Верушка. По-моему, волки идут не к нам. Я слышу, как где-то впереди чавкают ноги сохатых. Наверно, волки идут за ними, а мы преградили путь лосям. Надо пропустить лосей, а волков остановить.

      – Но