Ты, живущий. Никита Рыжих

дай прощенья забывать!

      Лети, мой луч, не дай угнаться!

      Хвостом кометы ты лети!

      Я за тебя отдам полцарства,

      Мой луч, мой свет, мое пари.

      Люблю тебя, луч света древний,

      Какой мне душу озарил.

      Средь урагана, тучи стельной,

      Тебя я презрел и губил.

      Мой луч, мой свет, моя стихия,

      Прошу тебя! О, дай мне сил!

      Чтоб пропадала злая миля,

      Чтоб я дорожку озарил.

      И чтоб сады росли святыми,

      Чтоб свет святынею светил,

      Чтоб беды были все чужими,

      Чтоб мир святой любовью жил.

      «Скользит бездарно шавка; скользить ей очень гладко…»

      Скользит бездарно шавка; скользить ей очень гладко;

      Лыжню она взяла.

      …и грызла очень сладко лыжню дурная шавка.

      Сказала ей зима:

      «Глупа же ты, собака!» – «Умолкни, забияка!

      Ты голод принесла!

      Теперь любая драка за кость иль мясо рака

      Для нас, зверей- беда!

      Зимой любому зверю так голодно!» – «Не верю!

      Так в чем твоя беда?»

      «Зимой лихому зверю, любому лиходею

      Ты беды принесла!

      Вон, посмотри в окошко! – на коврике спит кошка,

      Собаке же не спать…

      Замерзли хвост и ножки…» – «Ну потерпи немножко…»

      «Не смей перебивать!

      …И за добычей гнаться – попробуй постараться!..

      Когда по льду скользим…

      С другой собакой драться за уличное царство,

      Под яркий свет светил,

      Когда покрыт ты снегом, как будто адским мелом?

      Попробуй, поборись!

      На свете всем на белом, клянусь душой и телом,

      Жить тяжко…»

      – «Пробудись!

      Зачем зимой кусаться за половину царства?

      Иначе обойдись!

      Зачем зимою гнаться за тенью, вдаль пространства,

      Ведь можно с миром ввысь!

      Пусть уберут убранства и сменится пространство,

      Но мир оставит высь…

      «Когда я был мессия…»

      Когда я был мессия

      В палате номер шесть,

      Тогда я правды в имя

      Взял «Фауста» прочесть.

      И я сидел, балдевший,

      В палате номер шесть.

      Какой же сумасшедший

      Придумал эту смесь?

      Чего там только нету,

      В том «Фаусте» большом!

      Увидел я карету,

      Когда забросил том.

      И я шагнул в карету.

      Стоял в карете врач,

      И взял он книгу эту,

      И спрятал в черный плащ,

      И вдруг унес куда-то.

      И вот какой прикол!

      Пришел потом обратно

      И сделал мне укол!

      Лежал на покрывале

      Один большой палач.

      Играл он на гитаре,

      Чтоб сгинул детский плач.

      И слушал я гитару.

      Красиво так! Не знал!

      Сказал я одеялу:

      «Зря „Фауста“ читал!»

      И вдруг палач взбесился

      В палате номер шесть:

      «И тем ли ты гордишься!

      Той книги не прочесть!»

      И он кричал в халате

      О бренности бытья.

      Лежал