в горле, темнеет в глазах, но она приказывает себе держаться. Уже от максимальных оборотов перегревается двигатель. И только тогда, когда стрелка уходит до отказа вправо, она выходит из виража и направляет машину на пару разрисованных стервятников. И тут уже – чья возьмет. Очереди противника чиркают по крыльям и фюзеляжу, не нанося жизненно опасных пробоин, а вот один из них задымил и пошел вниз от ее очереди. Пока она радуется успеху, на нее сверху на большой скорости пикируют «мессеры» и открывают огонь из пушек. Ее самолет, покачнувшись, слегка приседает в воздухе, и из двигателя, дающего перебои, вырываются струйки пара. Это значит, что поврежден водяной радиатор. Надо бы садиться, на это надеется и противник, но она ведет машину опять в левый вираж. Задуманное не получается – из радиатора хлещет вода и тут же заклинивает мотор. Нужно садиться. Она ведет машину в пике и перед самой землей переводит на бреющий. Теперь она хорошая мишень для противника. Немецкие асы ликуют, пристраиваются сзади и обстреливают из пушек, бегущую по лугу машину. Целая трасса взрывов вспахивает землю чуть левее, оставляя комья земли. Тлеет и дымит трава. Но Ада не собирается просто так сдаваться, и резко поворачивает вправо. Садится на фюзеляж и быстро убегает от машины. Но по звуку определяет, что «мессеры» возвращаются для повторной атаки, и понимает, что первая очередь будет предназначена, конечно, ей. И, как назло, рядом нет ни оврага, ни даже какой ни будь маленькой ямки, которая смогла бы ее укрыть от очереди. Она вдруг поняла, что сейчас ее может спасти только самолет. Возвращается, и назад бежит еще быстрее, чем убегала. Сходу бросается под него, прижимается к пышущему жаром двигателю, как к броне, заслонившись им от пуль. Пахнет маслом и бензином – ее спасением. Противник прекращает обстрел и удаляется. Видимо, израсходовали все боеприпасы.
Еще не веря, что жива, Ада встает, отряхивает комбинезон. Она цела, машина имеет небольшие повреждения, и после незначительного ремонта сможет опять летать. «Что это было? – спрашивала она себя, и как я за все это отвечу? Результат моего взлета: один сбитый противник и поврежденный мой самолет. Имела ли я право на риск? Нужно ли было взлетать, не получив подтверждения от командира, не доложив ему ситуацию? С другой стороны – в небе вспыхнула ракета, я выполняла приказ». Так рассуждала она тогда, добираясь до аэродрома. В полку ее ждали.
– Где твой самолет?
– Здесь, – Ада показала место на карте, – повреждения незначительные: заклинило двигатель и погнута лопасть винта.
– Поврежденную машину отремонтируем, а за то, что не растерялась и умело провела бой, объявим благодарность.
– Благодарность? – переспросила Ада, не ожидая такого поворота событий.
– Да, благодарность. Если бы ты не взлетела, и не вызвала огонь на себя, фашисты бы уничтожили машины на заправке и все остальное. Здорово бы «прогулялись» по нам.
Вечером того дня Ада обдумывала произошедшее, так как все еще была
