Социология права. В. И. Шкатулла

только тогда, когда они органически вырастают из социального контекста, а не заимствуются механически из опыта других стран. Он пишет: «Во Франции я республиканец, в России – сторонник конституционной монархии».

      Николай Михайлович Коркунов (1853–1904) придерживался сходных взглядов на связь права и социальных отношений. Он подчеркивает социальную природу права, воплощающего «субъективное представление самой личности о должном порядке общественных отношений». По мнению Коркунова, право и власть определяются действием психологических факторов. «Дело в том, – пишет Коркунов, – что общество, являясь психическим единением людей, допускает в силу этого принадлежность человека одновременно ко многим разнообразным общениям. Личность поэтому хотя и есть продукт общества, но не одного какого-нибудь, а совместно многих обществ. Влиянию каждого из этих обществ личность противопоставляет свою зависимость от ряда других обществ, и в этой одновременной зависимости… она находит противовес исключительному влиянию на нее каждого из них в отдельности»[24]. Власть как реально существующий факт состоит из чисто психических элементов, а именно переживаний подвластных субъектов. «Властвование над нами государства и ограничение этого властвования… имеют одно и то же общее основание – в нашем сознании, в сознании зависимости от государства и в сознании целого ряда интересов, противопоставляемых интересам власти и требующих определенного с ним разграничения».

      Таким образом, сознание людьми своей зависимости от государства и делает его государством. Право, согласно Коркунову, существует и как психическая данность – в сознании субъекта, и как нечто объективное – порядок, которому индивид должен подчиняться как чему-то внешнему. Ограничивая групповые интересы, право выступает регулятором социального порядка, который, согласно Коркунову, тем не менее никогда не реализуется во всей полноте замысла законодателей. «Наперед установленный порядок никогда вполне не осуществляется, – подчеркивает он, – поскольку не все долги взыскиваются, не все воры наказываются и, мало того, не все законы правильно и однозначно толкуются».

      Расхождение на практике формального права и реально сложившегося правопорядка занимало и Богдана Александровича Кистяковского (1868–1920). Он объяснял это явление тем, что формальное и реальное в праве соотносятся как абстрактное и конкретное. Правовая жизнь как реальный субстрат права представляет собой неповторяющийся, текучий, изменчивый поток событий, в то время как формальное право – это фиксированные, неизменяющиеся, раз и навсегда данные нормы. При реализации на практике правовые нормы превращаются в социальные факты, отличающиеся от формальных норм с такой же неизбежностью, с какой, например, реальный предмет отличается от своей схемы. Наиболее примечательна в этом отношении работа Кистяковского «Социальные науки и право. Очерки по методологии социальных наук

24

Коркунов Н. М. Указ и закон. СПб., 1894. С. 193.