Записки штурмовика (сборник). Георг Борн

список членов.

      – Я его уничтожил.

      – Вспомни!

      – У меня плохая память.

      Люкке медленно берет со стола маузер, поднимается и ударяет Ферстера в зубы. Тот падает.

      – Дать ему воды и посадить на стул. Вспомнил?

      – Я уже сказал, что у меня плохая память.

      Люкке встает, подходит к Ферстеру, вынимает папиросу изо рта и неожиданно прикладывает ее горячим концом к его уху. Раздается вопль, чувствуется запах жареного мяса.

      – Ну, вспомнил?

      Арестованный не отвечает; он стиснул зубы и молчит.

      – Всыпать ему двадцать пять!

      Ферстера бросают на скамейку и начинают сечь нагайками. Через пять минут у него на губах появляется кровавая пена, и тело вздрагивает мелкой дрожью.

      – Что, еще не издох? Обратно в камеру!..

      В этот момент дверь открывается и входит Дросте с доктором Парске. Они что-то шепчут фон Люкке. Через пять минут двое СА втаскивают пожилого человека и бросают его на стул.

      – Доктор Леви?

      Человек тихо отвечает:

      – Да.

      – И ты, еврейская собака, посмел отправлять на тот свет немцев и резать их трупы!

      Человек молчит.

      – Отведите его в третий корпус и там возьмите в работу. Шредер, проведите арестованного.

      Когда мы попали в III корпус, я вздрогнул, услышав дикие вопли и стоны, которые неслись со всех сторон длинного коридора. Доктор Леви побледнел и замедлил шаг. Один СА ударил его прикладом в спину.

      – Ну, поторопись, пропустишь очередь, еще потом жаловаться будешь.

      Я, сделав свое дело, поспешил уйти.

      Мне было противно присутствовать дальше на допросе, но ничего не поделаешь – штурмовик должен выполнять свой долг. В комнате, куда я зашел, увидел следующую сцену: двое штурмовиков держали молодого парня за руки, а фон Люкке бил его по пальцам рукояткой маузера; раздавался хруст. Арестованный закусил губу, закрыл глаза и чуть слышно стонал.

      – Ну, теперь скажешь, где Тельман?

      – Я этого не знаю…

      Все это продолжалось до двенадцати часов дня, потом фон Люкке и другим командирам принесли завтрак, нас же, простых штурмовиков, сменили и послали вниз. Я еще в жизни не чувствовал такой усталости, как в этот раз. Лег на койку и стал все обдумывать. Конечно, коммунистов нужно усмирить, но я не думал, что это так делается. Я понимал бы, если бы всех поджигателей поставили к стенке, но так… Впрочем, так, вероятно, нужно, не хочу об этом больше писать.

      Часа три спустя я немного отдохнул, взял «Ангрифф». Там статья Геббельса: «Рейхстаг горит! Высоко летят снопы огня к небу. Мы были близко от того момента, когда красная чума выползла бы из своих нор, чтобы, пустив красного петуха, погубить родину. Теперь пора действовать и истребить эту чуму в Германии. Дайте свои голоса 5 марта Гитлеру, распахните ворота, чтобы он – знаменосец нации – внес наше знамя в третью империю».

      Здорово пишет наш Доктор, я в жизни так не сумею.

      Вечером по радио говорил Геринг.

      «Я