Москва. Дмитрий Пригов

моя

      11 | 00922 В припорошенном полушубке

                       Снежок отряхивая с шубки

                       Татьяна Ларина тайком

                       Вошла в мой запустелый дом

                       Перегибаясь в стане молодо

                       Губами бледными от холода

                       Проговорила чуть дыша:

                       Вот я от чести и от долга

                       Я шла к тебе так долго-долго

                       И вот пришла

                       К тебе

                       Ко мне?

      Господи! от мужа! генерала! заслуженного? в боях изувеченного! что же люди скажут? – а я пришла! – да, да, но как же? эти горы снега, пространства лет снегом годов запорошенных, в нашей убогости даже неодолимому воображению поэтическому, призванному – а я пришла! – повернуть их в безумном высокомерии самомнения их необратимости перед лицом жизни бегущей (в пределе своем смертью называемой!) тайными путями в единственном направлении угадываемом – а я пришла! пришла! – среди хитросплетений неопределимых, неулавливаемых глазом, мелочью житейской удрученным – а я, а я пришла! – угнетенным – а я пришла! – удавлен… – а я пришла! – ужал… – а я пришла, пришла! пришла! пришла! – ужапришла, ужапришла, ужпришла, ужпришла, ужпршла, ужпрша, ужрша, урша, прш, рш, ш-ш-ш-шшшшшшшшш – ла

      11 | 00923 С горки саночки бегут

                       А в саночках бледных

                       Цесаревича везут —

                       Вот он, наш наследник

                       А навстречь ему мужик —

                       По горлышку бледненькому

                       Ножичком-то чик-чик-чик

                       И нет наследника

                       И улыбается стоит:

                       Кто следующий? —

                       А следующего-то и нет —

                       За мной не наследуешь

                       Уж ничего

      11 | 00924 Чудище ты юдище

                       Страшилище-могилище

                       По имени Параскевья

                       А по званью – генерал-майор

                       Кровь-от хлещет из твоих военных пор

                       Родимая, кормилица

                       Отпусти, проклятая!

                       Кровь хоть и не водилица

                       И все – небогатая

                       Моя кровь-то

      Хрупенькое все

1996Предуведомление

      Собственно, удивляться надо не хрупкости всего окружающего, а тому, что поверх этой тотальной хрупкости нечто возникает длительное и упорное по человеческим и даже историческим меркам. Удивительно ведь, что приходит поезд или самолет, тебя встречают ровно в срок, рядом оказывается машина, везет к отелю, где и комната оказывается, на сборище ровно в определенный час (или чуть-чуть попозже) народ собирается, назад в отель, назад в случившийся ровно в срок самолет, где опять ничего не рухнуло, хотя все, вроде бы, этому