Психология масс и анализ человеческого «я» (сборник). Зигмунд Фрейд

в массе благодаря заразительности (индукции) может принять поистине чудовищные размеры. Интерпретация МакДугалла в целом верна для случая, когда опасность реально велика, а в массе отсутствуют сильные эмоциональные привязанности. Такое, например, происходит, когда в переполненном театре возникает пожар. Для нас поучительным и полезным является упомянутый выше случай паники в армии, когда опасность является привычной или очень ненамного превышает привычный уровень. Не следует, однако, ожидать, что слово «паника» является строгим термином, определяющим какое-то точно определенное состояние. Иногда этим словом обозначают любой массовый страх, в других случаях страх отдельного человека, если этот страх чрезвычайно силен, а еще чаще паникой называют вспышку ничем не оправданного страха. Если мы используем слово «паника» для обозначения массового страха, то сможем провести одну далеко идущую аналогию. Страх индивида вызывается либо размерами опасности, либо исчезновением чувственных (либидинозных) связей. В последнем случае это типичный невротический страх. (См. лекции по введению в психоанализ, XXV). Паника может возникнуть как благодаря грозящей всем повышенной опасности, так и благодаря исчезновению эмоциональных связей, объединяющих массу – в последнем случае паника тоже аналогична невротическому страху. (См., например, по этому поводу содержательную, хотя и несколько фантастическую статью Бела фон Фельсеги «Паника и комплекс Пана»).

      Если, вслед за МакДугаллом, мы будем описывать панику как одно из самых заметных проявлений «группового сознания» (group mind), то неизбежно придем к парадоксальному заключению: в этом своем наивысшем проявлении масса сама себя отменяет. Не может быть никаких сомнений в том, что паника – это разложение массы; паника приводит к разрыву всяких связей, объединявших индивидов массы в единое целое.

      Типичный повод к возникновению паники описан в пародии Нестроя на драму Геббеля о Юдифи и Олоферне. В пьесе один из воинов кричит: «Военачальник потерял голову!» – и все ассирийцы бросаются в паническое бегство. Потеря вождя – в любом смысле – как и самые безумные вымыслы о нем – вызывает панику даже в том случае, если опасность осталась прежней; с разрывом связи с вождем (как правило) рушатся и связи, объединявшие индивидов массы. Масса разлетается, как болонская склянка, у которой отломили кончик.

      Наблюдать такое же разложение религиозной массы не так легко, как разложение массы военной. Совсем недавно мне в руки попал написанный католиком и рекомендованный лондонским епископом английский роман When it was dark («Когда наступила тьма»). В этом романе очень талантливо и верно описана такая возможность и ее последствия. Действие романа происходит в наши дни. Группе заговорщиков – врагов Христа и христианской веры удается найти гробницу с надписью, в которой Иосиф Аримафейский признается, что, движимый благочестием, на третий день после распятия извлек из гроба тело Христа и тайно его захоронил на