Приворотное зелье. Михаил Ульянов

эти вечера, с трудом сдерживала смех.

      Помимо губернатора в «Русских женщинах», я играл отца Варлаама из «Бориса Годунова». Мой товарищ, тот самый, был Мисаилом. Мы разыгрывали сцену в корчме на литовской границе. До сих пор ощущаю привкус кудели, из которой была сделана моя борода. Мы почему-то все время ели капусту, и кудель эта лезла в рот.

      …Началась война. Через несколько дней после ее объявления из Тары отправлялись на фронт десятиклассники. Совсем еще мальчишки, как на подбор высокие, ладные. Они весело рассаживались по грузовикам: зачем грустить, если они скоро вернутся? Надаем немцу, как следует – и встречайте с победой! Еще вчера все мы бодро распевали песню «Если завтра война» и считали себя к ней вполне готовыми. Люди постарше были полны тревожных предчувствий, особенно матери. Они плакали.

      Предчувствие их не обмануло: многие видели своих сыновей последний раз…

      Из призванных на фронт вернулись два-три человека. А были деревни, куда не вернулся никто. Ведь солдатами в основном были деревенские парни.

      Отец мой провоевал всю войну, был тяжело ранен, но вернулся домой. И дядя мой вернулся. Но таких счастливых семей были единицы.

      Недавно я увидел в газете фотографию одной большой семьи. Десять мужиков стоят, один другого старше. Все они воевали – и все остались живы. Просто сказка, уникальнейший случай! Многодетные семьи тогда были не так уж редки, но – трагическая закономерность! – четверо, пятеро и больше сыновей уходили на фронт, и ни один из них не возвращался.

      Шла война. В Тару стали прибывать эвакуированные, сначала с запада страны, а потом и с востока. В нашей пятистенной небольшой избе поселились еще две семьи, в каждой, как и в нашей, по двое детей. Сегодня представить невозможно, чтобы кого-то пустить жить в свою квартиру, а тогда это было нормально.

      Мы жили бедно, в тесноте, но дружно. Читали вслух письма с фронта от отца и от не знакомых нам мужей наших квартиранток, вечерами все вместе слушали сводки Совинформбюро. А еще мы любили слушать по радио разведчиков Шмелькова и Ветеркова, которых играли знаменитые впоследствии ленинградские актеры Борисов и Адоскин. Сказочки-рассказочки, прибаутки и частушки, которые они исполняли, здорово поднимали настроение.

      В Сибирь были эвакуированы театры: в Омск – Театр им. Вахтангова, в Новосибирск – Ленинградский театр им. Пушкина, Борисов и Адоскин были как раз из его труппы.

      Поразительное дело: отступление, неудачи на фронте, необходимость в короткие сроки перебросить на восток страны из европейской части промышленные предприятия оборонного значения. И в это же самое время спасали театры!..

      Я вовсе не превозношу то время и тех правителей. Я не могу этого делать хотя бы потому, что те же правители во время войны создали народное ополчение, в основном из интеллигенции – ученых, писателей, работников культуры, служащих… Не обученные военному делу, плохо вооруженные, они бездумно были подставлены под пули. Какие умы полегли тогда, какие таланты!

      Так