Дом в Лондоне. Кир Булычев

крылья носа задрожали, улыбка началась и потом скисла, видно, не было тренировки.

      Кошко погладил себя по шкиперской бородке.

      Он устал, раза два останавливался и ставил чемодан на пол. Лидочка сказала:

      – Можно, я понесу дальше? Он не тяжелый.

      Кошко сразу согласился.

      – У меня остеохондроз, – пояснил он. – Болезни меня настигли очень рано. Порой так схватит, что вы и не представляете.

      Они подошли к толпе, стоявшей, запрокинув головы, перед большим табло, на котором, как и положено на вокзале, периодически начинали вертеться черные планки, пока не останавливались на названии нужной станции. Некоторые из ожидавших жевали шоколадки, другие шуршали газетами. Вскоре Лидочка поняла, что жевание шоколадок и шуршание газетами – национальные черты британцев. И если вам будут говорить о других, такой информации остерегайтесь. Вернее всего, она происходит от людей романтически настроенных, лживых или от самих англичан.

      Вячеслав Андреевич посмотрел, как Лидочка ставила на пол чемодан, затем вздохнул, словно совершил некий подвиг, вытащил из внутреннего кармана пиджака клетчатый платок и вытер им лоб.

      И тут же разглядел в толпе свою дочь.

      – А вот и она! – сообщил он.

      Потом сказал громче:

      – Иришка, мы здесь! Ты давно нас ждешь?

      Иришка, которая стояла в десяти метрах от них, этим призывом была недовольна и своего недовольства не скрывала.

      Была ли она родом в красавицу-маму или в кого еще из родни, но от отца она отличалась разительно. Если Вячеслав Андреевич мог всю жизнь пожирать по барану с горчицей в день и от этого только худеть, то Иришке, видно, с юных лет приходилось и придется в будущем бороться за свою фигуру до тех пор, пока ей не надоест или пока она не потерпит сокрушительного поражения в этой борьбе.

      В пятнадцать лет борьба только начиналась и велась спорадически, а тяжелое будущее просматривалось лишь в рано развившихся круглых бедрах и толстых икрах, в коротких конических пальчиках и плечах, туго обтянутых курточкой. Видно, в детстве Иришка была толстушкой, и бабушки с мамушками радовались ее аппетиту и тугой попке. Теперь бабушки продолжали по инерции радоваться, но сама Иришка уже мечтала о лаврах фотомодели с осиной талией. А с талией было неладно.

      Лицо у Иришки было гладкое, губы небольшие, пухлые, глаза карие, лобик узкий и каштановые волосы подкручены, чтобы не было заметно, что природа их недодала бывшей и будущей толстушке.

      – Фазер, можно без криков на весь вокзал? – спросила Иришка, видя только отца и не здороваясь с тетей, хотя этого-то от нее все ожидали. Но как приятно бывает делать совсем не то, чего от тебя ожидают!

      – Я не кричал, – скис Вячеслав Андреевич, потому что, как догадалась Лидочка, он опасался именно такой встречи. – Но как-то я должен был тебя позвать?

      – Подошел бы и позвал.

      Вячеслав вздохнул. И, словно вспомнив, добавил:

      – Иришка, познакомься с