Цепи свободы. Опыт философского осмысления истории. Виктор Сиротин

общества, то, потеряв духовное зрение, оно предпочитало «убивать время», впустую тратя и прожигая жизнь. Между тем искусственно создаваемая (по своему характеру – псевдо) реальность, заполоняя сознание и вытесняя из него всё несовместимое с синтетическими развлечениями, – способна к самовоспроизводству, сорному существованию и паразитному развитию. Начав главенствовать в обеднённой душе общечеловеков, «предметная реальность» неизбежно приводит к самоценности вещепаразитизма и в сознании и в жизни. И «вещность» эта, в своих замысловатых разветвлениях и комфорте со времён испанского философа уйдя далеко вперёд, уже не столько обременяет собой человека, сколько изощрённостью и количеством развлечений пожирает его бытие (к примеру, за один только 2009 г. американская индустрия видеоигр продала свои изделия на 20 млрд, долларов!). Уже младший современник Ортега-и-Гассета американский философ Герберт Маркузе вынужден был обратить внимание общества на опасность быстро растущего вещно-рыночного монстра.

      Развитие науки и техники, считал Маркузе, позволяет господствующему классу социально развитых стран сформировать через механизм потребления новый тип массового «одномерного человека» с атрофированным социально-критическим мышлением, а его старший современник Карл Юнг беспощадно констатирует: в области науки и техники мы вступаем в атомный век, а в области духа всё больше регрессируем в каменный век.

      Активно прогрессируя в середине XX столетия, к концу его плоское мышление превратилось в океан общественного безмыслия, в котором кое-где пока ещё высилась уникальная одарённость и тревожная мысль не утерявших навыков мышления. «В наше время, – писал как раз в это время Левицкий, – вопреки Гегелю, действительное – неразумно, и неразумное – действительно». Парадокс сей объясняется не только отсутствием баланса и даже разрывом цивилизации с культурой (что само по себе трагично), но и отрывом истинного мышления от мира пустых реальностей.

      Нынче в индустриально цивилизованных странах потребителю предлагается столько сорных удобств «для жизни», что он не успевает не только осмыслить происходящее, но ему и жить-то не остаётся времени. Всё, на что его хватает, – это полумеханически обслуживать специально для него созданный конвейер потребления. Вещный материализм настолько усложнился (и в арифметической прогрессии продолжает усложняться), что теперь просто пользоваться предметами уже не представляется возможным. Для этого нужно изучать (то есть получать специальные знания в школах, колледжах и даже университетах), как применять простые по своему назначению, но сложные в употреблении вещи. И не только вещи, но социальные, бытовые и прочие, «облегчающие жизнь», блага, навязанные в качестве «предметов первой необходимости», которая уступает лишь первейшей оплатой их.

      Можно не сомневаться, что служители маркетингового культа прекрасно знают, что они делают (производят) для кого и в каких