Атлантикс. Максим Витальевич Милосердов

трехмесячные курсы, прочитать пятьсот страниц учебника и посетить десять занятий, в ходе которых вашему мозгу откроют доступ к библиотекам нейропрограмм. Не ваше серое вещество сделает вас хирургом, а внешний мозг начнёт в нужных ситуациях давать подсказки вашему телу. Но чтобы получить допуск к разделу знаний, именуемому «Нейрохирургия», нужно иметь чуть ли не сотню сертификатов, каждый из которых стоит немалых денег. Я – физиолог. Я был с детства увлечен наукой, поэтому мыслю сам, а не довольствуюсь готовыми решениями от внешнего мозга. Но, чтобы стать сертифицированным нейрохирургом, мне потребуется не менее трёх лет повышения классификации и сотня тысяч евродолларов! А чтобы заставить свой мозг понять алгоритмы, по которым я буду оперировать, мне понадобятся годы и годы практики!

      – А что – нельзя как-нибудь «взломать» систему?

      – «Взломать»? А, пожалуй, я понял: получить неавторизованный доступ. Я читал, что так поступали программисты прошлого. Ничего не платили, и в мгновение ока становились инженерами, лётчиками, классными серфингистами. Нет! Лавочку давно прикрыли. Сегодня ничего не выйдет. Если кто-то попытается преодолеть системы защиты внешнего мозга, он в лучшем случае будет заблокирован, в худшем лишится и биочипа, и своих собственных нейронов. Кроме того какой смысл? Доступ к программам позволяет вам делать только то, что умеют эти программы. Биочипы устанавливают каждому младенцу, но затем никогда не вырезают! Даже в случае брака. Уж я-то это хорошо знаю.

      Последнюю фразу Альберт произнёс с какой-то горестной усмешкой.

      – Неужели нет никакого выхода?

      – Есть. Нужно сделать как можно больше тестов и изучить ваш мозг, пока он не погиб от инсульта, – ответил доктор.

      Я пристально посмотрел на Альберта – нет, он вовсе не шутил. Для него я был лишь интересной игрушкой, которой нужно вдоволь наиграться, пока не придут настоящие хозяева.

      Мысль работала лихорадочно. Я перебирал возможные решения. Нужно связаться со своими. Это – единственный выход. Но как? Что я кричал, когда меня схватили? «Атлантикс»! Я, похоже, безуспешно пытался вызвать военную базу на платформе в Южной Атлантике. Значит, у меня был передатчик. Я посмотрел на свои руки – шрамы стянулись и стали почти незаметны.

      – Скажите, доктор… Когда меня поймали, при мне не было чего-нибудь необычного?

      Доктор Альберт странно посмотрел на меня.

      – Ну, если сказать по правде… – замялся он, – первое, что о вас сообщили, это то, что вы, вероятно, были людоедом.

      ***

      Мария уложила спать пятилетнюю дочку и сидела на диване в гостиной, по совместительству и спальни, в своей квартире на десятом этаже в районе Булонского леса – на границе приличных кварталов и арабо-африканских трущоб. По лбу девушки расплылся огромный уже начавший чернеть синяк. Балконная дверь скрипнула и приоткрылась. Мария вздрогнула и вскочила с дивана. Любой бы испугался появления среди ночи мужской фигуры в темном обтягивающем комбинезоне.

      – Мария, это я – Маугли! Извините, что напугал. И вообще извините, что все