А все так просто начиналось..! ВеЛюр. Виктория Чуйкова

сплести еще успеем. А вот над костром попрыгали бы, но после купания. – смеялись сестры.

      – Девочки! Выходите уже, пляж совсем пустой. Поздно, холодно. Вы уже синие.

      Девушки действительно отдавали синевой, а брызги воды, которые они поднимали, были бриллиантовыми.

      – Синие? Как брюлики? – спросила Вел.

      – Нет, как сосульки! А вы не думаете, что сегодняшней ночью вся нечисть идет купаться?

      – Что?

      – Разные, там, змейки…

      – Ой! Смотри, Ан, возле тебя кто-то ползет. Осторожно!

      – Где? – начала «танцевать» на месте девушка, оглядываться по сторонам, и истерически вопить.

      – Нигде! – пока подруга прыгала и наигранно кричала, вертя головой во все стороны, Вел, незаметно, подбежала, взяла ее за плечи, реально напугав девушку.

      – Я же говорю, Ан – ты трусиха! – продолжая плескаться, крикнула Ев. – А змейки спят, спят, спят!

      – Зато в воде еще разные чудища плавают: – не унималась Ан, злясь на них и стараясь взять себя в руки, успокоиться.

      – Сама ты – чудище! – ответила Ев и запела, вспомнив старую песенку:

      «Эй! Моряк! Ты слишком долго плавал,

      Я тебя успела позабыть.

      Мне теперь другой по нраву дьявол,

      Его хочу любить!»…

      – А полотенце-то, мы забыли! – крикнула ей сестра.

      – Выхожу! Бррр, холодно! Бежим!

****

      «…Туман настигал ее, становясь все плотнее и колючей. Она бежала и бежала, не видя вокруг себя ничего, кроме этого сбитого сгустка, все глубже запутываясь в нем, теряясь в направлениях. Страх начинал подбираться к горлу, сдавливая его настолько, что она, не только не могла позвать на помощь, но уже и дышать. Нежданно, сильная рука схватила ее за запястье, и вытянула на безлюдную площадь, старого, почти разрушенного города. Его бледное лицо тронула добрая улыбка:

      – Все хорошо, солнышко, все хорошо! – почти шепотом произнес он, обдавая щеку теплом, а жар руки его успокаивал. Захотелось прижаться, согреться. А он уже удалялся, унося с собой жаждущую ее мглу»…

      Вел вскочила, тяжело дыша: – Сон, всего лишь глупый сон!

      Глава 2

      Ольга обожала велюр в любом виде – драп или фетр, покрытый густым мягким ворсом, но больше всего – мягкую кожу, выделанную под бархат, обнимающую, защищающую, согревающую. Что же тут поделать, такими были ее, аристократические, замашки молодости!

      «ВеЛюр!» – произносила она на французский манер, с гортанным «р». Он был для нее еще и неким символом жизни – долгой, но не вполне состоявшейся в плане безудержной, страстной любви. «ВеЛюр!» – только она знала истину постоянного присутствия его в ее жизни, только он походил на Вечную Любовь.

      Застегнув последнюю пуговку на строгом, закрытом, почти монашеском платье, Ольга взяла длинный, золотой мундштук и повернула голову к открытому окну. Выпустила струйку дыма. Ай-Петри сбросила вниз лишние облака, и игриво выглядывала из них.

      Лязг железного засова калитки,