Воскресение – Первый день. Павел Анатольевич Глибчак

всякую нечистоту, как новорожденные младенцы возлюбите это чистое словесное молоко, чтобы от него получить спасение Господа. Ибо вы познали его благость. То угодно Господу, если верующие, думая о Господе, переносят скорби и страдания. Вы к тому призваны, потому что Христос страдал, оставив нам пример, чтобы мы шли по следам его…»

      Служба продолжалась около часа, и логическим ее завершением стала молитва во славу Господа. Прихожане встали и так же слаженно стали покидать церковь. Профессор Стаун с супругой продвигались к выходу, когда их остановил голос священника:

      – Профессор, прошу вас, не спешите уходить, у меня к вам разговор!

      Священника звали Алексис. Когда он спустился с подиума, то величие его вместе с ростом снизилось примерно на двадцать сантиметров. Приближаясь быстрой, по-утиному неуклюжей походкой, он путался в своем одеянии, запинаясь о сутану, а его круглый силуэт и отсутствие волос на макушке напоминали персонаж рассказа о защитнике бедных Робине Гуде – его друга священника Тука.

      – Профессор, хорошо, что я догнал вас, мы не виделись уже три недели! – немного с отдышкой говорил он.

      – Алексис! Друг мой, вы же знаете, что я не ушел бы, не повидав вас, – профессор улыбнулся и приобнял Алексиса.

      Немного придя в себя, Алексис обратился в сторону Лиз:

      – Дорогая Лиз, рад вас видеть, вы все хорошеете и цветете, как ландыш ранней весной!

      На лице приветственно кивающей Лиз проступил розовый румянец от стеснения, она уважала Алексиса как священника, но за все годы не могла привыкнуть к его комплиментам.

      – Лиз, может, ты пойдешь домой, а мы с Алексисом немного побеседуем? – спросил профессор и, видя, как она удаляется, вернул свой взгляд к Алексису.

      – Профессор, вы помните наш последний разговор о том, что не могли бы вы выступить со своими научными трудами перед прихожанами?

      – Да, Алексис, я помню, что обещал подумать о вашей просьбе, – профессор сделал паузу, рассматривая, как становится светлее в улыбке Алексис, – но как это не печально, вынужден отказаться.

      Алексис, привычно сдвинув брови, увеличил натиск:

      – Я понимаю, профессор, что вы имеете определенную нагрузку, нехватку свободного времени по причине частых командировок. Но я думаю, что для человека, истинно верующего, как вы, будет божественной благодатью выкроить немного времени для всеобщего блага! – взгляд Алексиса сменился на прищуренный в ожидании «да».

      – Если бы дело было только во времени, – защищался профессор. – Я не могу этого сделать по причине именно веры и моей богобоязненности.

      От этих слов у Алексиса окончательно застыло лицо, и только маленькие глазки начали хаотично бегать, пытаясь прочитать то, что не понимал их хозяин.

      – Я вам сейчас объясню, – продолжал профессор. – Мои труды о божественности сотворения сформулированы на попытках научного подтверждения различных теорий и исторически сложившихся религиозных верований,