Падшие боги. Антон Грановский

Он принял Егру как названого сына. Сначала тот писал для князя указы да речи, а потом сделался главным советником.

      – Ясно, – кивнул Глеб, дымя сигаретой. – От пиарщика до замдиректора. Хорошая карьера.

      Васька огляделся и зябко повел плечами.

      – Эй, колдун! – окликнул он Глеба.

      – Чего тебе?

      – Давай скорее вернемся в кружало. Мне что-то не по себе. Говорят, у Егры в услужении есть наемные убивцы.

      – Правда? – Глеб затянулся в последний раз и швырнул окурок в лужу. – Что ж, с такого мордоворота станется. Пойдем. Я хочу напиться.

* * *

      Чем больше Глеб пил, тем легче ему было верить в то, что он попал в прошлое. Сама мысль об этом уже не казалась ему такой уж дикой.

      За соседним столом компания окающих купцов шумно обсуждала дела. Все были упитанны, бородаты, громогласны. И только один из них – невысокий, тощий, с бледным лицом и забинтованной рукой – был тих и грустен. Время от времени он поглядывал на перевязанную тряпкой костлявую кисть и вздыхал.

      Когда кто-то из купцов отпускал шутку и другие громогласно хохотали, тощий тоже улыбался, но как-то растерянно и словно бы невпопад.

      Глеб кивнул на него подбородком и сказал Ваське:

      – Гляди, какой бледный! Видать, брага совсем не впрок пошла.

      Васька проследил за его взглядом и ответил:

      – Это княжий мытарь Давило Гусь. У него жисть тяжелая. Люди его не любят, а он их за это презирает. Будешь тут бледным.

      Васька взялся за кувшин и разлил брагу по кружкам.

      И тут кто-то отчаянно завопил.

      Загрохали сдвигаемые стулья и лавки, мужики повскакивали с мест. Глеб опустил кружку и уставился на соседний стол. Там происходило что-то странное. Купцы, прежде сидевшие за столом, теперь отскочили от него на два-три шага и с ужасом смотрели на единственного человека, оставшегося на лавке. Это был тот самый мытарь, который, по утверждению Васьки Ольхи, побледнел от тяжелой жизни.

      Выглядел мужичок ужасно: лицо его осунулось, глаза запали, губы стали бледно-синими. И вдруг лицо его стало меняться – рот и нос вытянулись вперед, переносица разъехалась в стороны и покрылась бурой шерсть. Изо рта мытаря плеснула кровь, а вслед за ней на стол посыпались окровавленные зубы.

      Глеб тряхнул головой и провел пальцами по глазам, словно пытался прогнать наваждение. Но наваждение не исчезло. Верхняя губа мытаря приподнялась, и Глеб с изумлением увидел, что на месте выпавших зубов растут острые желтоватые клыки.

      – Оборотень! – заорал кто-то.

      – Белого железа! Есть у кого белое железо?

      Мытарь медленно поднялся и, зарычав, стал затравленно озираться по сторонам. Глеб увидел, что тряпочка на его руке размоталась, и из разверстой раны торчали, словно колосья, жесткие черные волосы.

      И вдруг кто-то громко и властно проговорил:

      – А ну – расступись!

      Народ заоглядывался.

      Из темной ниши вышел поджарый человек в замшевой куртке и высоких сапогах-ичигах. Волосы у него были длинные, темно-русые, а борода – с легкой проседью. В руке у мужчины поблескивал нож с лезвием из белого металла.

      – Расступись! – повторил