Стража последнего рубежа. Сергей Волков

от полотен модных живописцев, населяющих апартаменты сильных мира сего, написал два с лишним десятка лет назад Сенька Штырь, запойный пьяница и гениальный художник-самоучка, работавший во время оно в артели Канаева промывщиком.

      С тех пор немало воды утекло в могучих сибирских реках. Давно уже упокоился где-то в вечной мерзлоте спившийся Сенька, нет и артели, начальник которой, грозный Леня Канай, гремел на всю Колыму и Чукотку как первый добытчик презренного металла. Все поросло быльем, серым тундровым лишайником, заволокло туманом. Лишь жилистые сеймчанские лиственницы еще помнят, как начиналась империя Канаева и сколько сил, крови, пота и удачи вложил в ее создание один из богатейших ныне людей России.

      Усмехнувшись – пафос, сколько пафоса! – человек в кресле протянул перевитую набухшими венами руку к стакану, но пальцы уже плохо слушались, и водка пролилась на бурый медвежий мех. Канаев нахмурился, опустил ноги на пол и медленно, кренясь из стороны в сторону, поднялся. Бутылка, стоявшая возле кресла, была уже третьей по счету. Так сильно, и тем более в одиночку, «в одно лицо», как говорили на Колыме, он не напивался уже очень давно, со времен расстрела Белого дома в девяносто третьем и своего второго инфаркта.

      За плотно закрытой дверью, и Леонид Дмитриевич знал это наверняка, сейчас в тихой панике курсирует по холлу жена, за ней бледной тенью ходят мажордом и референт, маячит в отдалении охрана, а в специальной комнате на первом этаже сидит и ждет бригада врачей из ЦКБ. Что ж, пусть ждут, пусть волнуются. Им, живущим за счет его, Лени Каная, денег, полезно бывает и встряхнуться, «проветрить нервы», чтобы не забывали, кто тут хозяин и от кого все зависит.

      Леня Канай… Ухватившись за каминную полку, он рассмеялся. Был Леня, да весь вышел. Извольте встречать: член Совета Федерации, завсегдатай рейтингов журнала «Форбс», Леонид Дмитриевич Канаев собственной персоной, человек, сделавший себя сам, человек, который никого и ничего не боится. Но вот – напился. И напился именно потому, что испугался…

      В бурной и далеко не праведной жизни Канаева имелось немало моментов, детально описанных в Уголовном кодексе. Но звериная осторожность, природная сметка и чутье сына бывшего зека ни разу не подвели Леонида Дмитриевича. Все концы были надежно упрятаны, когда в землю, когда в воду, а был случай – и в жаркую топку поселковой котельной. Устраняя препятствия на своем пути, Канаев всегда детально продумывал все варианты и никогда не надеялся на других. Именно это и позволило ему подняться так высоко и спать спокойным сном в настоящем – прошлое было мертво, причем в прямом смысле этого слова.

      Но стопроцентной гарантии не дает даже швейцарский банк. Старинная мудрость гласит: «У всякого Ахиллеса есть своя пята». Была она и у Канаева.

      Снова вспомнив о звонке после президентского совещания, Леонид Дмитриевич негромко зарычал, обрюзгшее лицо свело судорогой. Водка не помогала, она лишь обессиливала тело, но голова оставалась ясной, и там, где-то в переплетении прочих мыслей,