Безумный корабль. Робин Хобб

присущую ей гордую осанку и словно бы уменьшившись в росте. Судя по всему, она не рассчитывала, что он выживет. Внезапно поняв это, Кеннит и напугался, и рассердился. Ни дать ни взять она ему смерти желала!

      – Ступай разыщи мальчишку! – грубым голосом приказал он ей, желая в основном, чтобы она убралась с глаз. – Да напомни ему, напомни хорошенько: если я умру – сдохнет и он сам, и его папаша в придачу. Прямо так ему и скажи, ясно?

      – Сейчас пошлю за ним кого-нибудь… – отозвалась она нетвердым голосом. И направилась к двери.

      – Нет! – догнал ее голос Кеннита. – Сходи сама! Сейчас же, немедленно! Найди его и приведи сюда!

      Она вернулась – и ввела его в еще бо́льшее раздражение, легонько коснувшись пальцами лица.

      – Иду, уже иду, – сказала она успокаивающим тоном. – Все сделаю, что пожелаешь…

      Он не стал смотреть, как она уходит, – просто прислушался к ее шагам по палубе. Двигалась она торопливо, однако, выходя, дверь за собой прикрыла тихо и плотно. Он слышал, как она обращалась к кому-то, гневно повышая голос:

      – Нет! Уходи! Я не позволю сейчас беспокоить его по таким пустякам!.. – И добавила тихо и угрожающе: – Вот только прикоснись к этой двери – на месте убью…

      И у того, к кому были обращены эти речи, явно хватило ума прислушаться, ибо никакого стука в дверь не последовало.

      Кеннит полуприкрыл глаза, и душа его поплыла по течению, куда увлекала ее боль. Лихорадка обострила его восприятие мира, сделала все углы бритвенно-острыми, все цвета – ядовито-яркими. Стены и потолок уютной каюты, казалось, нависали над ним, грозя рухнуть. Кеннит отшвырнул простыню, ловя ртом воздух в поисках хоть какой-то прохлады…

      – Так-так, Кеннит… Ну и что ты намерен делать с «подающим надежды пострелом», когда он придет?

      Пират как можно крепче зажмурился. И мысленно приказал умолкнуть этому голосу.

      – Смешно! – безжалостно фыркнул талисман. – Ты что, думаешь, если глаза закрыть, так я тебя видеть не смогу?

      – Заткнись. Отстань от меня. И зачем только я вообще велел тебя сделать…

      – Ах-ах, сейчас помру от разбитого сердца. Выслушивать такие слова! И это после всего, что мы вместе пережили!

      Кеннит поднял веки. Поднес руку к глазам и уставился на браслет на запястье. Ему доброжелательно улыбался маленький талисман – его собственный сильно уменьшенный портрет, вырезанный из диводрева. Кожаные завязки плотно притягивали его к тому месту, где в руке бился пульс. Жар сделал свое дело: Кенниту показалось, будто деревянное личико увеличивается и чуть ли не нависает над ним. Он снова зажмурился…

      – Ты в самом деле веришь, что мальчишка способен помочь тебе? Нет ведь, не веришь. Ты не настолько дурак. Другое дело, ты с отчаяния даже и это готов попробовать… Знаешь, что меня по-настоящему изумляет? Ты до такой степени боишься смерти, что этот страх даже дает тебе достаточно храбрости, чтобы лечь под нож лекаря. А ты подумай-ка о своей плоти, которую воспаление сделало настолько чувствительной, что она еле выносит даже прикосновение простыни. И