Наследие ушедшей цивилизации. Анастасия Евгеньевна Торопова

же оно не эффективно?

      – Люди едва доживают до сорока лет, – Малакаи выдвинулся всем корпусом навстречу собеседнику. – Каждое последующее поколение из-за клонирования становится слабее физически и психологически…

      – «Психологически»?

      – Да. Клиники для душевнобольных процветают.

      – У вас точные данные?

      – Это статистика. А ещё большой процент самоубийств за последнюю пару лет. Это не прямое доказательство вымирания нации?

      – А причём тут ириканцы?

      – А у них та же печальная картина. Они будут просить о коалиции, какая была двадцать лет назад во главе с Мартином Кари. Проект, который разрабатывался во время первого научного эксперимента, не такой уж провальный.

      – Не такой провальный? – Родон расстегнул ворот, который был слишком тугим для его взволнованного дыхания. – Вы видели моего сына? Я позволил Мартину ввести новую формулу генетического кода в мою ДНК, чтоб мой сын был намного развитей меня самого. Не был похож на меня – был лучше. А на самом деле… Да, он на меня не похож, но он просто смешон. Ему двадцать лет, а выглядит на семнадцать, тощий, не спортивный…

      – Ваш сын самый выносливый во всей лётной школе.

      – Что? – Родон приостановился.

      На этот раз Малакаи насладился паузой и держал её дольше обычного.

      – Что вы хотите этим сказать? – Игорь Родон нервничал в нетерпении и ненавидел Малакаи, который наслаждался его нетерпением.

      – Ну… – протянул адъютант министра, – если бы не его физическая выносливость, то давно бы вытурили – всё-таки четвёртый стратолёт, а они сейчас дорогие…

      – Ну не тяните! Как мой сын может быть выносливым. Его же на ветру качает.

      – Крепкая иммунная система, адаптация к высоким перегрузкам, сменам давления, быстрота реакции, высокий порог чувствительности. Мышечная масса подкачала, но все остальные параметры просто идеальны. Да, ваш сын никогда не будет фотомоделью, но на космодроме ему уже готовят место.

      – На космодроме? Невероятно. Мой Трошка?

      – Ну, если он правильно сдаст решающий зачёт.

      – Так значит…

      – Так значит, у Мартина Кари получилось. Жаль, что его уже нет в живых, как и всех учёных генетиков альянса, которые погибли при взрыве лаборатории. Но есть Трофим Родон, есть Даяна Бескровных, который в том научном альянсе был лаборантом и чудом спасся от взрывной волны. И он может что-то знать, хоть и был просто на побегушках. Может, поэтому ириканцы очень просят вашего присутствия на завтрашнем заседании.

      Малакаи склонил голову набок и внимательно посмотрел на майора. Тот под действием тяжёлых воспоминаний ушёл глубоко в себя и не сразу заметил, что собеседник давно уже закончил свою речь и ждёт от него какой-то реакции. Могучие плечи Родона опустились вместе с уголками губ, он облокотился о стол и смотрел в окно.

      – Майор! – позвал Малакаи.

      – Да? Ах, да, я буду… Так вы говорите: четвёртый стратолёт?..

      Глава 3. Разговор на набережной

      На