Фунт. Андрей Бехтерев

знаешь, милый, я решила сегодня быть в красном. Ты будешь в черном, я в красном. А ты оденешь красный галстук, а я черный жемчуг. Мы будем такие милые. Даже враги пожелают нам спокойной ночи.

      – Хорошо, мой пупырыш, – сказал Игорь Святославович. Кармен захихикала.

      – Я же за тобой спустилась, – сказала она, хватая его за обе руки, – ты должен посмотреть на меня. Только без хулиганства.

      – Айда, – сказал юбиляр, – я не прощаюсь, – сказал он, повернувшись к Лизе.

      – Одну секунду, – сказала Кармен и, подбежав к Сережиной спутнице, прошептала ей на ухо. – Сиськи себе сразу сделай. Любовь пройдет, а сиськи останутся.

      – Это твоя мачеха? – спросила Лиза Серу, когда парочка зашла в дом.

      – Это папина девушка, – ответил Сера. – Пока время есть, пошли ко мне. Я покажу тебе свою студию?

      – Покажи.

      Сера повел Лизу вдоль дома по дорожке, уложенной разноцветной плиткой. Минут через пять они подошли к другому входу в дом, гораздо более скромному, сделанного в виде теремка. Сера открыл дверь и пропустил девушку вперед. Они прошли через непримечательную комнату с коридором и попали в студию. Это был большой зал с высоким потолком. В студии был беспорядок. Валялось несколько гитар. Микрофоны вместе со стойками лежали на полу. Большое электропианино было заставлено чашками и пепельницами. На диване валялось скомканное одеяло и красная куртка. В углу возвышалась огромная барабанная установка. В другом углу не менее внушительно выглядел пульт. Стены были плотно завешены постерами. Джим Моррисон, Джимми Хендрикс, Джэфферсон Аэроплан, травянной пацифик и т.д. На плакате с Джимом Моррисоном было от руки написано: «Я-то жив, а вы?»

      – Извини за беспорядок. Я не пускаю сюда убираться, а сам не люблю, – сказал Сера, наблюдая за произведенным впечатлением.

      – Надеюсь, ты не убираться меня привел?

      – Смешно. Просто это моя нора. Я тут даже ночую, когда в Москве делать нечего.

      – Ты – хипан что ли? – спросила Лиза, рассматривая постеры.

      – Ты в теме? Крячно. Я не хипан. Просто хиппи – это очень геологическое явление. Я его изучаю. Ну и музыка тогда била фонтаном.

      – Надеюсь после этих слов ты не вытащишь из кустов какой-нибудь огромный белый косяк?

      Сера засмеялся.

      – Знаешь, что погубило хиппи? – спросил он, – Всего 2 вещи.

      – Какие же? – спросила Лиза.

      – Ганджубас и фри лав.

      – Смешно, – сказала Лиза, – и еще есть третья вещь. Дженис Джоплин.

      – Откуда ты ее знаешь? – сказал, смеясь, Сера. – Это ж такое старье.

      – Я знала одного блуждающего хиппаря . Он шел из Санкт-Петербурга в Тыкманду и подзастрял у нас, в Орле. Порастаманил месяц и дальше пошел. У него был кассетник «Романика» и ассорти растаманских анекдотов. Сыграй, что-нибудь виртуозное, – попросила Лиза, постучав по клавишам пианино. Сера сел, кривляясь выпрямил спину, размял пальцы, взмахнул руками и заиграл «Турецкий марш» Моцарта. Играл он, действительно профессионально.

      – Дальше не помню. Ноты надо, – сказал он,