Вранье. Жанна Тевлина

замолчала, и он знал, что она почувствовала его неловкость. Он зашептал в трубку:

      – Тут бабулька… Ну это отдельный разговор… Короче, снимаю угол, как Раскольников.

      Она опять ответила не сразу, а когда ответила, голос был уже чужой:

      – Ну, замечательно.

      – Да, уж лучше некуда.

      – Шур, ты сделал, что хотел, и это главное.

      – А что мне оставалось делать?

      – Так, не начинай, ладно? Ты можешь хотя бы там расслабиться и попробовать пожить для себя?

      Он как будто этого и ждал, хотя хорошо помнил, что категорически не собирался ссориться.

      – Пожить для себя? Это ты у нас специалист.

      – Так давай, уже поздно. Тебе удачи на новом месте. Целую.

      – Марина!!!

      Но она уже повесила трубку. Только сейчас он заметил силуэт в дверном проеме. Если она его сейчас выгонит, он поедет в аэропорт, купит билет и улетит в Москву.

      – Шура, что у вас случилось? Вы бэсэдэр?

      – Я очень извиняюсь, я оплачу счет.

      Вспыхнул свет. Он зажмурился. Медленно открыл глаза: перед ним стояла совершенно чужая старуха в розовой ночной рубашке с зайчиками, а сам он сидел в совершенно чужой комнате, от которой не веяло запахом жилья. Вот сейчас она ему скажет, а он ей ответит…

      – Вы в Москву звонили?

      – Я же сказал, я оплачу свой разговор.

      – Да, успокойтесь вы уже, честное слово. Оплатите, ей-богу! Я тут прямо через вас обеднею.

      Шура молчал, не зная, как реагировать. Скандала не получалось, и было обидно.

      – У вас прервалось, что ли? Так еще наберите. Вы с женой говорили?

      – С женой.

      – Так набирайте опять, что вы как маленький!

      Почему-то это ее последнее предложение подействовало на Шуру парадоксально, и он заплакал. Фира подскочила к нему, присела на кончик дивана. При этом ее рубашка задралась, и Шура поспешно отвернулся. Она дотронулась до его макушки и неуклюже провела рукой по волосам:

      – Ну, что же это такое? Взрослый мужчина, а так расстраивается из-за жены. Так же нельзя, честное слово.

      – Вы извините, я вам спать не даю…

      – Ой, тоже мне! А то я не высплюсь! Вы вот прилягте. Да… Вот так. Я пойду чайку согрею. Сейчас сюда принесу.

      Только теперь Шура почувствовал, что в квартире холодно. После того как днем шпарило солнце, это было очень странно. Он подумал, что еще ни разу не посмотрел на улицу из окна – как-то не хотелось.

      Фира вошла с высокой бежевой кружкой, на которой было нарисовано сердечко и написано что-то на иврите. Снизу она поддерживала ее вязаной салфеточкой. Аккуратно поставила кружку на этажерку:

      – Пусть остынет. Шура, ваша фамилия Ботаник?

      – Так точно. Только я не из Черновцов.

      – А почему вы должны быть из Черновцов? В Черновцах Ботаников нет.

      – Да? А мне сказали, что есть.

      Фира посуровела:

      – Кто вам такую глупость сказал?

      – Да сегодня, когда оформление в аэропорту проходили. Служащая сказала, что, мол, все у меня из Черновцов.

      – Вот