«Годзилла». Или 368 потерянных дней. Андрей Латыголец

паренёк.

      – Буду звать тебя Какодридзе, сука ну и фамилия.

      – Почему Какодридзе? – возмутился «поросёнок».

      – Потому что фамилия грузинская! Ебало закрыл и сел на место.

      Какадреко расстроенно присел.

      – Ванный?

      – Я, – встал здоровяк.

      – Откуда?

      – Гомель.

      – Оно и видно, Чернобыль прошёлся, восемнадцать лет, а выглядит на тридцать.

      – Не смешно, товарищ сержант.

      – Слышь, «слон», тебе говорили, что лучше не рамсить? – тут же встрял Кесарчук.

      – Да ладно, Серёга, пусть пыжит, один косяк и всем взводом не покурят, посмотрим, как потом заговорит.

      – Я не курю, – безразлично сказал Ванный.

      – Оно и лучше, – разулыбался Кесарчук, – пацаны, скажите спасибо Ванному, из-за него вы сегодня не курите.

      Ванный сел, а со всех сторон послышалось недовольное причитание:

      – Спасибо тебе, Вова…

      – Шкондиков?

      – Я! – вскочил юркий паренёк.

      – Смотри, Серёга, пол года служит, во подфартило! Кафедра военная. Так «слоном» и уйдёт. От куда такие кадры?

      – Берёза.

      – Нехайчик?

      – Я! – по стойке смирно встал мальчуган лицом похожий на мышь.

      – Откуда?

      – Могилев.

      – Сиченков?

      – Я, – встал болезненно бледный парень.

      – Откуда?

      – Брест.

      – О, Серый, твои края.

      – А ты, случайно, не из 31 школы? – спросил у Сиченкова Кесарчук.

      – Да, оттуда.

      – Я помню тебя, ты в старших классах учился.

      – Может быть.

      – Вот подсосало пацану, – заржал Шмель, – ща тебя младшой здесь погоняет, но это ничего, в армии возраст ни о чём не говорит, главное – период службы.

      Шмель назвал мою фамилию, и я не спеша поднялся.

      – Ещё один «годзилла»!

      – А почему «годзилла»? – спросил я.

      – Потому что год служишь, а все нормальные пацаны полтора жмут.

      – Ну, кто на что учился.

      – Умный я смотрю, учитель истории, пацанам в школе небось двойки ставил, да?

      – Не, я нормальный был.

      – Ну, живи пока.

      – Дудалевич?

      – Я! – вскочил мой сосед.

      – Чё с лицом?

      – От природы такое, – растерялся тот.

      – Деревянное, – тупо заржал Шмель и мне уже захотелось его вырубить.

      – Гузаревич?

      – Я!

      – Глянь ка, однофамилец сержанта нашего Гузаревича из третьей роты?

      – Это мой племянник, – сказал парень моего возраста.

      – Нормально, племяш будет дядю на кости ставить, вот я и говорю, справедливости в армии не ждите, тут совершенно другие законы.

      – Тряпичный?

      – Я, – встал паренёк с круглыми глазами.

      – А ты чё такой довольный, курил на гражданке?

      – Нет.

      – Ну, так убери эту тупую ухмылку, а то я думаю ты с меня стебёшься!

      Тряпичный нахмурился и сел.

      – Мукамолов?

      – Я, –