Маск: Тэйри. Джек Вэнс

1 пределы Ойкумены граничат с примечательным вкраплением пустоты, Большой Дырой. В этой галактической глуши почти никто никогда не бывает – ни космических торговцев, ни скитальцев там ничто не прельщает. За Большой Дырой мерцает Зангвильский Риф: волнистая полоса редких звезд зловещей репутации. Не удивительно, что окрестности Большой Дыры пустынны.

      В глубине Большой Дыры горит звезда, Мора. В систему Моры входит своего рода астрономическая достопримечательность – небесное тело, состоящее из Маска и Ская, двух планет-близнецов примерно одинаковой массы, вальсирующих по орбите громоздкими эпициклами.

      Скай и Маск населены. Никто не знает, сколько человеческих волн мигрантов пересекли бездну Большой Дыры, чтобы осесть на планетах Моры – возможно, не больше двух. В последнюю очередь прибыл контингент из четырнадцати кораблей догматических отказников с планеты Диософеды, обнаруживших на Маске и на Скае народ необычайной древности: сайданийцев, уже настолько отступивших от экуменического прототипа Homo gaea, что их относят к отдельному виду Homo mora.

      Зангвильский Риф преградил путь отказникам, и четырнадцать звездолетов опустились на Маск. Новоприбывшие изгнали сайданийцев из обширной страны, нареченной ими «Тэйри» в честь Эйуса Тарио, толкователя истинной Догмы. Команда тринадцатого корабля не признавала принцип троебожественности Эйуса Тарио; отступников изгнали в Глентлин, суровый скалистый край на полуострове у западных границ Тэйри. «Неискупимые» с четырнадцатого корабля отвергали и Догму как таковую, и «превозвышенность» Эйуса Тарио в частности – им запретили приземляться в Тэйри. Звездолет неискупимых, атакованный, судя по всему, парой космических шлюпок отказников, разбился в горах Дохобея и больше в скрижалях истории не упоминается.

      «Двенадцать команд» разделили Тэйри на дюжину округов и сформировали государство в строгом соответствии с «Догматическими предписаниями». Диософеда, исходный мир отказников, стал образцом всего, чего следовало избегать. На Диософеде преобладала шумная городская жизнь – в Тэйри поощрялись буколические поселки и разрозненные фермы. Диософиды контролировали стихийные процессы, предпочитая искусственные среды обитания – тариоты посвятили себя сохранению естественных ландшафтов и применению материалов натурального происхождения. Диософиды легкомысленны, циничны, склонны к неуважению властей, гоняются за новинками и сенсациями, довольствуясь поверхностными, фальшивыми заменителями переживаний. Тариоты присягнули идеалам долга, простоты и умеренности, уважения к общественному положению.

      Приспосабливаясь к недружелюбной природе Глентлина, отступники с тринадцатого корабля обособились от остальных тариотов – их потомков мало-помалу стали называть «глинтами». У глинтов и тариотов развились карикатурные представления друг о друге. В Тэйри слово «глинт» связывалось с понятиями хамства, неотесанности, необузданности. С точки зрения глинта быть тариотом значило быть человеком двуличным, скрытным и утонченным до извращенности.

      Многие глинты занялись плаванием по Пространному океану. Со временем моряки выработали концепцию океанского национализма. Другие – главным образом кланы, населявшие верховья рек в Маркативных горах – превратились в разбойников, разорявших склады и торговые посты Айзеделя, Свейнджа и даже Гвистель-Амета в поисках утвари, инструментов, тканей и прочего добра. Тариоты не остались в долгу, напустив на Глентлин сайданийских наемников (так называемых «перруптеров»), но глинтов удалось усмирить лишь три столетия спустя, после чего Глентлин по существу стал тринадцатым округом Тэйри.

      Без перемен не обошлось и в других областях Маска. Неискупимые, выжившие при крушении четырнадцатого корабля, заявили о себе в лице потомков – ваэлей из Уэлласа и различных племен Дохобея. Сайданийцев, вынужденных довольствоваться дикими просторами Верхнего и Нижнего Джанада, прозвали «джанами». Джаны упорствовали в приверженности не поддающимся уразумению древним обычаям. Вытесненные с лучших земель планеты, они не испытывали к победителям ни любопытства, ни озлобления. Таким же безразличием отличались и сайданийцы Ская.

      Шли столетия, медлительно сменялись эпохи сонного благополучия и вялого недовольства. Догматические устои отказников смягчились; теперь Тэйри пестрела множеством региональных характеров и тщательно подчеркиваемых контрастов. Вопреки традиционным запретам иные поселки разрослись, причем крупнейшим городом оказался Визрод на берегу залива Тенистерле. Тем временем умножалось и сельское население – до тех пор, пока лишним людям не пришлось искать заработок в чужих краях. Поиски нередко оставались тщетными. Взрослевшие молодые люди, как горожане, так и селяне, не находили достаточного выхода своей энергии. Натолкнувшись на наружную стену, их воображение повернуло внутрь – «Закон о чуждых влияниях» начинал вызывать раздражение.

      Как осенней дымкой, страна подернулась горьковато-приторным ощущением недомогания, людьми овладевали противоречивые влечения – наслаждение пасторальным покоем, ностальгия и еще живые догматические доктрины не вязались со всепроникающей умственной затхлостью и духовной клаустрофобией.