Любовь и мороженое. Дженна Эванс Уэлч

Это было обручальное кольцо или?..

      – Нет. Обычный подарок.

      Вновь повисла тишина, и я заняла ее неподдельным интересом к убранству ресторана. На стенах висели подписанные фотографии итальянских знаменитостей – наверное, очень известных – и несколько фартуков. Играла «We All Live in a Yellow Submarine». Мои щеки пылали, как соус маринара.

      Говард покачал головой:

      – У тебя есть парень в Америке, который по тебе скучает?

      – Нет.

      – Хорошо. Еще успеешь разбить парочку сердец, когда вырастешь. – Он замялся. – Утром я подумывал позвонить в международную школу и спросить, остался ли кто-нибудь из твоих одногодок здесь на лето. Ты могла бы пообщаться с ними и решить, хочется ли тебе идти в эту школу.

      Я неопределенно промычала и с особым усилием принялась разглядывать фотографию женщины в диадеме и с широким пояском на платье. Мисс Равиоли 2015?

      – Я все собирался сказать, что, если тебе хочется с кем-то поговорить, кроме меня и Сони, разумеется, знай, что в городе живет одна моя подруга, социальный работник. Прекрасно говорит по-английски. Она с удовольствием бы с тобой встретилась, если нужно…

      Замечательно. Очередной психолог. Та, к которой я ходила дома, в основном говорила «хм-хм» и все твердила: «Как ты себя чувствуешь?», так часто, что у меня чуть уши не растаяли. Я всегда отвечала: «Ужасно». Жить без мамы – ужасно. Психолог обещала, что потихоньку мне станет лучше, но, судя по тому, каково мне сейчас, она ошибалась.

      Я принялась мять края скатерти, пытаясь не глядеть на кольцо.

      – Тебе здесь… уютно? – спросил Говард.

      – Да, – не сразу ответила я.

      – Если тебе чего-то не хватает, можешь просто спросить.

      – Все нормально, – ответила я сиплым голосом. Говард кивнул.

      Прошло, казалось бы, уже часов десять, и официант наконец вышел к нам с двумя дымящимися пиццами, каждая из них – размером с огромную тарелку. Аромат шел невероятный. Я отрезала себе кусочек и попробовала.

      Неуютная атмосфера тут же улетучилась. Вот она – мощь пиццы!

      – У меня рот взорвался, – попыталась сказать я. На самом деле у меня вышло что-то вроде «муменярофофася».

      – Что? – переспросил Говард.

      Я откусила еще кусочек.

      – Это. Лучшая. Пицца. На свете. – Он был прав. Эта пицца была словно из другой вселенной, в отличие от той, что я ела дома.

      – Я же говорил. Италия – страна мечты голодных бегунов. – Говард улыбнулся, и мы оба набросились на пиццу. Тишину заполнила «Lucy in the Sky with Diamonds».

      Я как раз зажевала приличный кусок, когда Говард сказал:

      – Наверное, ты гадаешь, где я был все это время.

      Я застыла, зажав в руке корку от пиццы. Он спрашивает, что я о нем думаю? Я не думала, что этот важный момент признания настанет именно сейчас. Кто объясняет своим детям, почему не мог быть с ними рядом, уминая пиццу?

      Я подняла взгляд на Говарда. Он отложил нож и вилку, наклонился и принял серьезный вид, опустив уголки рта. О нет.

      – Да нет, я особо об этом не думала. – Ложь с большой буквы Л. Я закинула в рот корку, но