Я не боюсь летать. Эрика Йонг

а не головой.

      Какое имеет значение, что технически я «верна» Беннету? Какое имеет значение, что, выйдя за него замуж, я ни с кем другим не трахалась? Мысленно я изменяла ему по десять раз в неделю, и по крайней мере в пяти из этих десяти я ему изменяла, когда трахалась с ним.

      Может быть, Беннет, трахаясь со мной, тоже воображал себе кого-то другого. Ну и что с того? Это его проблема. И нет никаких сомнений, девяносто девять процентов всех людей трахаются с фантомами. Может, и так, но ничуть не утешает. Я презирала лживость в себе и презирала себя. Я давно стала неверной женой, но откладывала фактическое совершение этого действия только из трусости. А оно делало меня неверной женой и трусом (трусихой?) одновременно. Если я трахнусь с Адрианом, то, по крайней мере, останусь только неверной женой.

      3

      Зачни, зачни

      Секс, как я уже говорила, включает три фактора: размножение, удовольствие и гордость. В дальней перспективе, которую мы никогда не должны упускать из вида, размножение гораздо важнее всех остальных факторов, потому что без него не будет продолжения рода… Женский оргазм представляет собой завершение полового акта… и в качество такового с точки зрения природы является относительной роскошью. Его можно рассматривать как некий приз-подарок, например, вроде тех, которые попадаются в упаковке овсяных хлопьев. Хорошо, если вам достается приз, но если его нет, то и овсянка сама по себе полезна и питательна.

Мадлен Грей.Нормальная женщина (sic), 1967[44]

      В моем сне Адриан и Беннет то поднимались, то опускались на качелях в зоне аттракционов в Сентрал-парке, где я часто гуляла маленькой девочкой.

      – Может быть, ей следует пройти курс психотерапии в Англии, – говорил Беннет в тот момент, когда вверх поднимался его конец качелей. – Я тебе передам ее паспорт и историю инъекций.

      Адриан в этот момент стоял на земле, он начал встряхивать качели, как большой мальчик, вошедший в раж на площадке для малышей.

      – Прекрати! – закричала я. – Ему больно! – Но Адриан продолжал усмехаться и трясти качели. – Ты что не видишь – ему больно! Прекрати! – Я пыталась закричать, но, как и всегда во сне, слова застряли в горле. Я пребывала в ужасе оттого, что Адриан хотел сбросить Беннета на землю и переломать ему позвоночник. – Пожалуйста, пожалуйста, прекрати! – молила я его.

      – Что случилось? – пробормотал Беннет. Я разбудила его – я постоянно говорила во сне, и он всегда мне отвечал.

      – Что случилось?

      – Ты качался с кем-то на качелях, и я испугалась.

      – А-а, – сказал он и перевернулся на другой бок.

      Дома Беннет обнял бы меня, но сейчас мы спали на узких кроватях в разных концах комнаты, и потому он просто уснул.

      Я лежала, сна ни в одном глазу, я слышала птиц, которые устраивали гвалт в саду за отелем. Поначалу они мне нравились. Потом вспомнила, что это немецкие птицы, и тут же погрузилась в депрессию. По секрету скажу, я ненавижу путешествовать. Дома я испытываю беспокойство,

44

Американский автор популярных книг о сексе.