Весьма сентиментальное путешествие из Парижа в Венецию и обратно, или паломники страсти. Игорь Шинкаренко

уйти.

      – 

      Прошу прощение, мадам, прошу прощения, но я не могу вам столь дёшево уступить эту безделушку. Добавьте, по крайней мере, несколько су мне на табак!

      – 

      Хм…!– Флош повернулась к Этри, и шёпотом спросила.– А что вы думаете об этом, моя дорогая подруга? Эта грязная штуковина, стоит ли она такой доплаты? Она не повреждена? Посмотрите, у вас зоркие глаза… а рукоятка? Какой она эпохи?

      – 

      Ручка от этого предмета…? Она прелестна… чеканная, и действительно, хозяин прав, только она одна стоит пять франков.

      – 

      Браво, браво!

      И тогда, обращаясь к торговцу, Флош ласково сказала:

      – 

      О! Действительно, мой друг, ваша штуковина мне нравится, и я, пожалуй, соглашусь на предложенное вами повышение цены за счёт табака для вас… упакуйте мне её, а вы, Художник, даёте этому месье несколько сигарет.

      Художник предложил пачку сигарет торговцу, а Флош в это время, повернувшись к ним спиной, тихонько прихватила кусок кружев с витрины и засунула их за корсаж своего платья.

      Возвратившись в отель, они снова стали собирать свои чемоданы и пакеты.

      – 

      Никогда, никогда,– хныкала Флош,– я не смогу разобраться в моей аптечке. Я же вас предупреждала, что мы не сможем обойтись без горничной в поездке. Моя милая Баптистина мне бы мигом привела в порядок… эту настоящую мозаику. А что мне делать со всем этим сейчас? Я такая недотёпа… настоль неуклюжа. Если бы, по крайней мере вам, Этри, вдруг захотелось мне помочь. Но вы-чистейшей воды эгоистка, как и все счастливые женщины, думающие только о себе! Если вы мне не поможете, мне придётся взять это всё в свои руки.

      – 

      В свои руки! А что, их у вас нет? Двигайтесь немного энергичней. Призовите на помощь вашу старинную кровь Людовика Толстого, и продолжайте разбирать ваш чемодан.

      – 

      О, моя дорогая, не торопите меня! Со мной не следует играть в этом жанре. Когда меня шокируют, давят на меня, я превращаюсь в ёжика, сворачиваюсь клубком, голова между ног, и из меня невозможно больше ничего вытащить.

      – 

      В таком случае позвоните и вызовите гарсона.

      – 

      Ах! Какая находка!… Какая удачная мысль…Гарсон! Гарсон!

      На зов Флош явился какой то старый дылда-увалень с дряблыми руками. Эти руки быстро все уложили, утрамбовали и искусно закрыли чемодан… это был настоящий шедевр.

      – 

      Моя дорогая,-воскликнула Этри, этот с виду простофиля… миланский дурачок, сделал свою-твою работу просто прекрасно. Этот процесс… как роды: умная и деликатная помощь… и «Пуф!»-ребёнок появляется на свет…!

      Готовые к отъезду раньше условленного времени, бездельницы сидели в холле отеля и ждали. Этри спросила Флош:

      – 

      А теперь объясните мне, почему вы возите с собой всю эту аптеку на десять дней? Это немного… глуповато.

      – 

      Вы