Песни созвездия Гончих Псов (сборник). Иван Охлобыстин

от силы, Кися, – ответил тот. – Мое назначение в Областную думу практически уже на нужном столе. Нужно быстро совершить что-то героическое и продолжить карьерный рост.

      Незаметно подобравшийся к ноге нового председателя песик попробовал вступить с левой брючиной в любовную связь. Литвиненко с отвращением отпихнул песика и обратился к пилоту вертолета:

      – Бахов, ты зачем с собой собаку таскаешь? Ты где ее взял?

      – Официантка знакомая щенком подарила. Карлос всегда со мной, – не поворачивая головы, объяснил тот. – Талисман. Вертолет – штука опасная. Не планирует.

      – Ваня, но хотя бы найди псине подругу, он совсем дикий, – посоветовал Юлий Иванович.

      – При нашем с ним графике работы нет времени на личную жизнь. Сегодня там, завтра еще где-нибудь, – пожаловался пилот.

      – Ничего, ты со мной месяца на три здесь застрянешь, леспромхоз большой, мобильность передвижения нужна, – успокоил его председатель.

      – Будет мобильность, – мотнул головой Бахов.

      На совхозном поле, раскатанном землеукладчиком под взлетную полосу, семью нового директора встречал грязный «пазик», управляемый Санькой Манукяном.

      – Поприличнее транспорта не было? – хмуро поинтересовался у него Литвиненко.

      – Как же не было?! Полно! Только по весне дороги развезло, и на «поприличнее» в Усть-Куломск не пролезем, – ответил тот и добавил: – К концу месяца подсохнет.

      – Не будем ждать конца месяца, – постановил Юлий Иванович. – Поехали. Сколько нам ехать?

      – К полночи доберемся! – радостно сообщил Санька, забираясь в машину. – Дом вам такой нарядный приготовили. Два дня красили. Красота! Правда, лаком пока воняет.

      – Кому это там памятник? – вглядываясь в вечерний сумрак, поинтересовался Юлий Иванович.

      – Леннону, – ответил водитель. – Там территория совхоза начинается. На личные средства трудящихся поставили. Бронза!

      – Ленин через «и» пишется, – напомнил Литвиненко, удивляясь наличию в руках вождя мирового пролетариата бронзовой гитары.

      – Нет, это не Ленин, а Леннон, – засмеялся Манукян, – американский поэт-песенник. Его гринго за убеждения шлепнули. Тут народ очень культурный. Раньше деревню Жлобино называли, а они на общем собрании ее в Вудсток переименовали. Хороший народ. Мы часто к ним в гости ездим.

      – Эва как! – подивился Юлий Иванович, провожая взглядом орлиный профиль невинно убиенного поэта, пока того не растворили вечерние тени.

* * *

      На рассвете следующего дня нового директора у порога встречали начальник планового отдела и главный бухгалтер с банкой меда в руках. Юлий Иванович вышел к ним из дома в пижаме, с марлевой повязкой на лице.

      – Сопливый, видать, – тихо шепнул начальнику планового отдела Раппопорт. – Столица!

      – Тихо! – цыкнул на него Валериан Павлович и обратился к Литвиненко: – Продуло в дороге?

      – Лаком несет, – сдирая марлю с лица, пояснил тот. – У Киси ночью галлюцинации