она предполагает более универсальное, хотя и более сложное, примирение противоречий. Ибо мы видим, что эти на первый взгляд противоположные категории Единства и Множества, Формы и Бесформенного, Конечного и Бесконечного не столько отрицают, сколько дополняют друг друга; это не сменяющие друг друга состояния Брахмана, который, творя и пытаясь найти себя во множестве, неизменно утрачивает единство и, будучи неспособен обнаружить себя во множестве, утрачивает его, чтобы снова вернуться к единству, а существующие одновременно или параллельные состояния, объясняющие друг друга; это не две взаимоисключающие альтернативы, а два лика или аспекта одной Реальности, через совместную реализацию которых, а не только через отдельное исследование каждого – хотя такое исследование является допустимым или даже неизбежным шагом или этапом процесса познания – мы можем приближаться к ней. Знание, вне всякого сомнения, является знанием Единства, реализацией Бытия; Неведение – это утрата и забвение Бытия, ощущение изолированности во множестве, пребывание или блуждание в запутанных лабиринтах становления: но благодаря тому, что душа в Становлении все более и более осознаёт и познаёт Бытие, становящееся на уровне множества всеми этими существами (и способное ими становиться, поскольку их истина изначально пребывает в его вневременном существовании), приходит Знание. Сознание человека, интегрально постигшего Брахмана, обладает и знанием Бытия и знанием Становления; исключительное стремление к обретению одного из них не позволяет увидеть другую сторону вездесущей Реальности. Постигнув Бытие, пребывающее за всеми становлениями, мы на уровне космического существования освобождаемся от пут привязанности и неведения и, благодаря этой свободе, становимся невозмутимыми владыками Становления и космического существования. Знание Становления – часть знания; оно представляется Неведением только потому, что мы живем, будучи ограничены им,
авидьяям антаре (
avidyāyām antare), не ощущая Единства Бытия, которое является его основой, его каркасом, его духом, причиной его проявления и без которого никакое проявление было бы невозможно.
На самом деле Брахман един не только на уровне недифференцированной цельности за пределами всего относительного, но и на уровне множественности космического проявления. Осознавая активность разделяющего ума, но не ограничиваясь им, Он обнаруживает свое единство во множестве, в системе относительных связей, в становлении столь же легко, как и при любом отходе от множества, относительности и становления. И мы тоже должны познать его в бесконечном калейдоскопе космических изменений – поскольку он здесь, поскольку все есть он, – даже если мы хотим в полной мере познать только его единство. Бесконечность многообразия объясняется и оправдывается только тогда, когда мы видим и чувствуем, что она включена в бесконечность Единства; но и бесконечность Единства тоже изливает себя и осознаёт
