Изменницы. Элизабет Фримантл

потому что он выбрал именно ее.

      Ее отец был сангвиником, по крайней мере внешне, – он понимал, что рано или поздно потеряет свою любимицу, потому что она выйдет замуж, хотя, будь его воля, он удержал бы ее при себе навсегда. Но тогда Левине было семнадцать, и с дня ее замужества прошло уже семнадцать лет. Она удивленно покачала головой. Как быстро летит время! Все переговоры вела ее мать. Георг Теерлинк согласился взять ее без приданого, что было необычным.

      Левина вспомнила и то, как мать спросила отца:

      – Почему ты так несчастен? Ведь у тебя осталось еще четыре дочери! – Вместо ответа, отец вышел из комнаты.

      Левина побежала за ним. Она догнала его в саду, где опадали листья.

      – Все будет не так плохо, отец.

      – Просто ты – моя любимица, Вина, – ответил он.

      – Шшш! – Она приложила палец к губам. – Не то другие услышат!

      – По-твоему, они ничего не замечают? – Отец заключил любимую дочь в объятия, и она радовалась, что не приходится смотреть в его сморщенное лицо.

      – Разве не подозрительно, – спросила ее в ту ночь Герте, – что Теерлинк берет тебя без приданого? Несмотря даже на то, что он так ужасно заикается, их семья гораздо родовитее нашей. Что-то тут не так! Может быть, как муж он ни на что не способен?

      Сестры часто обсуждали супружескую жизнь. Левина радовалась, что уедет от Герте, пусть даже отъезд означал, что она станет женой чудака Георга Теерлинка. Вскоре после нее вышла замуж и Герте – за торговца сукном, достаточно богатого даже по ее запросам. Однако Герте умерла при родах первенца. А Левина приехала в Англию по приглашению королевы Катерины Парр, которая слышала о ней, и вместе с ней приехал ее муж, которого приняли на службу в личную охрану короля. Постепенно Левина полюбила мужа, главным образом потому, что он терпел ее занятия живописью. Его терпимость выгодно отличала его от подавляющего большинства мужчин. С годами заикание у Георга ослабло, но время от времени неожиданно проявлялось вновь. Как правило, он заикался в минуты волнения – либо от большой радости, либо от большого страха. Он никогда о том не упоминал, но Левина подозревала, что ему нелегко приходится среди других охранников – мужчины, собираясь вместе, могут быть такими же жестокими, как и женщины. Но в целом для него служба – дело неплохое, так как она требует терпения и молчания, то есть двух основных достоинств Георга.

      – Ну вот, готово, – сказала она, откладывая в сторону угольный карандаш и передавая набросок мужу. – Что скажешь?

      – Я получился стариком, – заметил Георг. – Я и правда выгляжу таким старым?

      – Георг, с каких пор ты стал таким тщеславным? – Она засмеялась, и он обнял ее.

      – Л-левина, – прошептал он, и она вспомнила, как они любили друг друга. Нежность затопила ее, стирая границы между ними.

      Он увлек ее в соседнюю комнату. Она оглянулась на Маркуса, но сын безмятежно спал. Рядом с ним был Герой; пес перевернулся на спину. Они закрыли дверь и начали раздевать друг друга,