Велики амбиции, да мала амуниция. Елена Владимировна Семёнова

тебя сами в яму отправим. В такую, из которой не вылазят. Глубокую выкопаем, чтоб наверняка. Присяжного поверенного-то помнишь, что в речке утонул, а прежде ножичком подавился? Тоже, вот, платить не хотел… Сволочь. Простуда-то она штука коварная. Может легко обойтись, а может к воспалению лёгких привести, да и со святыми упокой!

      Как везли его с «мельницы» на рассвете, как высаживали в тёмном закоулке, «Пиковая Дама» помнил смутно. Придя в себя, он решил попытаться скрыться: занял денег у приятеля, уехал в другой город, где пробыл целых три недели, а, когда деньги закончились, осторожно вернулся в Москву, где стал за версту обходить все злачные места, у которых был риск столкнуться со свитой Кочегара. Но она всё-таки отыскала его. И вновь: повязка, долгая дорога, тёмная комната и чёрный Кочегар.

      – А, лакуза простуженная! – оскалился он, играя картами. – Наконец-то! Зело не хватает колоде нашей пиковой дамы… Что, гнида, смыться хотел? Думал, после трёх недель отсидки в чужом городе мы не сыщем тебя? Думал, такой дурак Кочегар? Я Бутырскую Академию с отличием закончил! И ребята мои – сплошь глазастые². Их на мякине не проведёшь! Так что ж, шурыга-мурыга, где деньги-то мои?

      «Пиковая Дама» хлопнулся на колени, размазывая по лицу слёзы:

      – Ну, где, где же я возьму такую сумму?! Пощадите, не убивайте! Да за что же…

      – Заткнись! – рявкнул Кочегар, хрустнув пальцами. – Тьфу! Не человек, а гниль… И зачем это Царевич тебя коленом-то под зад не прогнал? Палками-то? Уж я бы прогнал! Встань, тварь, а то не удержусь да и прибью тебя.

      «Пиковая Дама» поднялся, дрожа всем телом. Кочегар поглядел на него с неприкрытым презрением и прошипел:

      – Даю тебе три месяца, чтобы со мною рассчитаться. А, если не успеешь или попытаешься обмануть, так гляди: укокаю, как червяка, раздавлю. Понял, шурыга-мурыга?

      – Понял… Спасибо… Я постараюсь… Я… – начал «Пиковая Дама», истерично заикаясь.

      – Калач, Фомка уберите отсюда это ничтожество! – скомандовал Кочегар.

      Калач завязал «Пиковой Даме» глаза, Фомка сгрёб его в охапку и унёс с «мельницы», зло бранясь:

      – Был бы я на месте Кочегара, так велел бы тебя отделать, как нашего Бубена намедни в бане! Слышь, Калач, может, всыпать ему?

      – Кочегар приказывал?

      – Нет…

      – Значит, не надо. Ты, пожалуй, ещё и впрямь укокаешь его. Силушки-то в тебе, Фомка, немеренно. А этому, как моя маруха скажет, полумужчинке – много ли надо? Дашь ему щелбана, он и окочурится. Свези его, откель доставили, да возвращайся. А я ноне с вами не поеду: дельце одно есть, поважнее.

      – Добро, Калач!

      «Самому, что ли, удавиться? – думал «Пиковая Дама» на обратном пути. – Самому всё не так жутко… Жаль, пистолета у меня нет. Из пистолета всего лучше кончать… А, впрочем, на тот свет я ещё, в самом деле, успею… Три месяца есть ещё: может, что и помаклачу…»

      ***

      Солнце разливалось по небу ясной улыбкой, в лучах которой сияли купола Новодевичьего монастыря, красно-белые стены которого дремали под лазурным покровом небес.

      Пётр Андреевич Вигель неспешно прогуливался вдоль